По-настоящему безумно глубоко, Шэн Л. Дж.

По-настоящему безумно глубоко

на обложку

Шэн Л. Дж.

Шрифт:

«Он спас этот город». Моя ладонь со шлепком приземлилась на стойку, заставив дребезжать столовые приборы и кофейные чашки. «Создал не менее тридцати рабочих мест в Staindrop, когда открыл Descartes, и он строит здесь единственное новое здание за десятилетие ! И, и, и…» Я огляделся вокруг, отмечая разинутые рты каждого посетителя закусочной. Righteous Gang тоже были здесь. Агнес, Милдред и Герти сгрудились вокруг своего пионерского завтрака. «Он говорит о Staindrop в интервью. Все время. Он сказал The Atlantic ,

что там лучшие виды в Америке и что каждый должен прийти сюда хотя бы раз. В интервью The New York Times он сказал, что Dahlia's Diner был первым местом, где он попробовал яйца-пашот. Этот человек — региональное достояние. Как вы можете относиться к нему как к врагу?»

Ладно, я мог бы гуглить его тысячу или три с тех пор, как он вернулся в мою жизнь. Подайте на меня в суд за дотошность. Серийные убийцы были в любой форме и виде. Вы никогда не можете быть слишком осторожны.

Мелинда и Пит сидели в дальнем углу комнаты, напряженно бормоча что-то между собой. Несколько других местных жителей, которых я узнал по собранию в мэрии, следили за моим разворачивающимся публичным провалом.

«Извини, дорогая». Далия сморщила нос. «Амброуз Касабланкас больше нам не принадлежит. Мэр Мюррей рассказал нам все о том, что он Он уготовил нам кое-что. Он разрушает этот город, и в Стейндропе мы не забываем об этом.

«Позволь мне сказать тебе кое-что, Даль». Я указал на нее, прищурившись. «Если ему здесь не рады, то и мне тоже. Люди относятся к этому человеку, как к недочеловеку. Портят его новую конструкцию. Режут его шины. Шлют ему письма с оскорблениями...»

«Ладно, маленькая задира. Пора уходить». Пальцы Роу обвились вокруг моего бицепса. Желание обвилось вокруг моих конечностей, словно плющ, посылая дрожь по позвоночнику. Дерьмо. Удержать его подальше от моих вельветовых расклешенных джинсов будет непросто. «Я лучше пущу почечный камень, чем буду потягивать здесь этот дерьмовый кофе». Роу пригвоздил Далию провокационным взглядом.

«Простите?» Далия, чье лицо теперь было цвета места преступления, выпрямила спину. Она обвиняюще ткнула в него пальцем. «Кажется, у тебя не было никаких проблем с моим чашкой чая, пока ты рос».

«С тех пор у меня развилась эта штука, которая называется вкус », — ответил он, невозмутимо, сверля ее глазами. «Судя по тому, что ты сделала с этим местом, я надеюсь, оно тебе ни о чем не говорит». Он с отвращением посмотрел на бирюзовые стены.

Трудно будет заставить Ворчуна МакВорчуна расположить к себе людей.

«Он не это имел в виду», — вежливо улыбнулся я.

«Да, я сделал это». Роу стоял на месте, его рука все еще была на моем бицепсе. Туман желания мешал мне дышать.

«Возьми свои слова обратно». Ноздри Далии раздулись.

«Не-а». Он сверкнул полумесяцем ухмылки. «А твоя сковородка? Суше, чем гребаный Великий пост в Италии».

«Вот и все». Она указала на наш стенд. «Усаживайтесь поудобнее, и я подам вам лучший кофе, который вы когда-либо пробовали».

«Далия!» — ахнула Мелинда, держа вилку с пропитанным кленовым сиропом блином на полпути ко рту. «У нас была договоренность».

«Я настоящим расставляю его». Губы Далии сжались в рычание, и она, казалось,

решила доказать, что Роу неправ. Она округлила стойку, схватив два меню и мочку уха. «Он назвал мои яйца сухими, а мой кофе дерьмовым».

«Как и ваше обслуживание клиентов». Роу удвоил усилия, наклонив голову набок. Смех закипал в моей груди. Роу оставался Роу, даже знаменитым и богатым.

«Твоя мать не будет рада услышать от меня о твоих манерах, молодой человек. Я перекинусь с ней парой слов сегодня», — пригрозила Далия.

«Слова хороши, пока вы не обмениваетесь рецептами. Моя сестра не переживет вашей стряпни».

Я коротко коснулся его руки, поплелся за ним. «Это не помогает нашему делу завоевания сердец и умов, Касабланкас».

«Это твоя мечта, Кэл. Не моя». Он выскользнул из объятий Далии, одарив меня озорной ухмылкой. «Лучше пусть меня ненавидят за то, кто я есть, чем любят за то, кем я не являюсь». Конечно, он был поклонником Курта Кобейна. У него был такой же шероховатый, пофигистичный вид.

«Спасибо, Далия. За то, что угостила нас кофе». Я запихнула Роу обратно в нашу кабинку. «Мы возьмем его с двумя яйцами-глазуньей, картофельными оладьями, сосисками и гарниром из фруктов. Никакой дыни».

«Не хочу оставаться там, где мне не рады», — проворчал Роу. В этот момент я просто подталкивала его, чтобы найти повод прикоснуться к нему побольше. «И я определенно не хочу получить сердечный приступ, который случается с тем, что она называет завтраком».

«Ну, мы остаемся здесь из принципа. Мне не нравится, как эти люди с тобой обращаются. Мы не позволим им победить». Мы снова сели.

«Даже если мы проиграем?» Он нахмурился.

«Даже если мы проиграем». Я кивнул, агрессивно разворачивая столовые приборы. «Мы съедим каждый кусочек, выпьем каждую унцию кофе, и, ей-богу, сделаем вид, что наслаждаемся этим».