По непроверенным данным
Шрифт:
Содержание передач оглушало его. Попытки посмотреть фильм натыкались на пространную и яркую рекламу. Через пару минут рекламы содержание фильма расплывалось и становилось не очень важным. Сама реклама не призывала что-либо купить напрямую. «Присоединяйся», «Вливайся», «Не тормози, сникерсни» вызывали желание присоединиться и сникерснуть. Музыкальные передачи завораживали пестрым калейдоскопом, на экране под музыку мгновенно менялись сюжеты. Поражал культ обнаженного тела, такой раскованности Михаилу Ильичу видеть не приходилось. Впервые он столкнулся с непрерывной демонстрацией насилия во всех его формах. Терроризм, война, бандитизм лились с экрана
Если их показывают, значит они кем-то востребованы. Каким же должен быть уровень смотрящих эту жвачку?
Аркадий на его вопрос ответил коротко:
— Что же ты хочешь от потребителей? Им сказали «потребляй» и они это делают. Сейчас люди живут не для жизни, а для понта. Чем неандерталец может выделиться, не низким же лобиком? А вот крутой тачкой, джинсами за 16000, это другое дело.
— А что такое видеорегистратор? В автоавариях на них ссылаются постоянно. Что такое антирадар?
Аркадий, начавший привыкать к травме отца, терпеливо отвечал на вопросы, часто замечая на его лице выражение крайнего изумления.
— Скажи пожалуйста, в передачах постоянно говорят о поддельных продуктах и лекарствах. Почему государство это позволяет?
— Потому что страной владеет кучка олигархов, а они и есть государство. Сейчас народ считает что страна – это их страна, а государство – не их государство.
— Как может быть такое?
— Папа, ты меня отбил от армии, сказав: «Чьи это интересы ты пытаешься защищать? Свои? Твои интересы все на тебе. Ты – народ, а значит должен и всегда будешь должен, пока дышишь.»
Такие ответы никак не могли устроить Михаила Ильича. Это что же, опять наступило время временщиков. Смотря передачи, он никак не мог сложить логичной картинки – настолько все было противоречиво. Чиновники воровали миллиардами, процессы шли годами, а воры не сидели в тюрьме, они не сидели даже в СИЗО, а в худшем случае находились на подписке о невыезде. С экрана исчез человек труда, его место заняли насильники, педофилы, демократы и силовики. Товары продавались прямо с экрана.
Он опять пытал Аркадия и тот в очередной приезд сказал: «На многие вопросы ты получишь ответы только в Интернете, только вай-фая здесь нет, потерпи немного до выписки.»
— Вай Фай – это китаец-эрудит?
Отсмеявшись, Аркадий сказал: «Пожалуй все-таки нет, да и Ю Туб тоже не китаец».
Поняв, что над ним подсмеиваются, Михаил Ильич спросил:
— Почему все на английском? Американизмы откуда? — на что получил ответ, что любимая страна сейчас – это сырьевой придаток Пиндостана, а английский – просто язык новых хозяев.
В прошлой жизни Виктор, то есть Михаил Ильич был далек от политики. Как-то не увлекала она его. Однако сейчас он уже понял, что «мы говорим власть – подразумеваем деньги, мы говорим деньги – подразумеваем власть». Похоже вернулись времена «Ревизора». Но вроде тогда у чиновников не было твердых зарплат – вот они и кормились. Сейчас есть и то и другое, очень удобно.
Проясняя «свои» семейные дела, Михаил Ильич узнал, что сын живет отдельно с дочерью. Жена оставила его три года назад, связав свою судьбу с маститым представителем творческой профессии старше ее на двадцать лет. Дедушка
На его предложение объединить усилия Аркадий ответил, что очень не возражает, но как посмотрит на все это папина пассия.
— Что за пассия?
— Ты и ее забыл? Понимаешь, закрутил ты с феминой по имени Марина. Лично мне кажется, что это она тебя уже крутит, куда хочет.
— Аркаша, если тебя не затруднит, не мог бы ты избавить меня от общения с этой особой? Я ее не помню.
— Думаю, что смог бы, но это дело только твое.
Ох, как не любил псевдопетровских таких разборок!
Семья соединилась в трехкомнатной квартире на улице Пушкина. Глава семейства обживался в новой ипостаси. Путешествия на улицу он старался не совершать хотя бы без Галочки. Кодовый замок, кредитная карта, компьютер и множество бытовых мелочей выбивали его из ненаезженной колеи. В «Магнит» его затащила Галочка. Михаил Ильич был потрясен ассортиментом и внешним видом товаров. После голых полок 89 года он хватал, как сорока, все что блестит. По всем тропам магазина его деловито влекла внучка. Она же протягивала на кассе дедову карточку, не забывая прихватить «Киндер-сюрприз» побольше. В «Магните-косметик» дед растерялся еще больше. Глаз был не в состоянии охватить батареи кремов, пенок, бальзамов, шампуней, россыпи бритвенных приспособ и это был только мужской отдел. Аркадий, вернувшийся с работы, застал родню увлеченной сортировкой добычи и присоединился к процессу. Из купленных продуктов в отложенную кучку сиротливо перекочевала треть приобретенного. Все остальное было объявлено несъедобным.
— Внешность часто бывает обманчивой, сказал еж, слезая с сапожной щетки, — разглагольствовал Аркадий. — Сосиски за 70 рублей не могут быть съедобными. Если намочить бумагу и тогда ее стоимость будет выше этого муляжа. Во всем этом нет ни крошки мяса.
Михаил Ильич был в ступоре. Зачем производить то, что после реализации нужно выкидывать?
Строго говоря, без поддержки дедушке пришлось бы туго. Вечером Аркадий обнаружил, что отец разобрал микроволновую печь и теперь бормотал:
— Господи, но как все просто. Почему этого не было раньше?
— Почему не было? Было. Только не у нас. Папа, СССР развалилась в том числе и потому, что технологически отстал.
В следующий вечер судьбу микроволновки постигла посудомоечная машина. На этот раз папу интересовала кинематика аппарата. Он изучил каждый винтик агрегата, восхищаясь точностью и технологичностью изготовления. Так же он восхищался механизмами выката ящиков стола и комода.
— Потрясающе просто и красиво.
— Эргономика жжет, — ответствовал сын. В субботу он повез семейство в «Ленту». Отец намертво застрял у витрин с металлорежущим инструментом. С трудом удалось выковырять его из секции электроинструмента, а в отделе, где продавались обычные топоры и колуны, он потерял дар речи, увидев забугорный топор с пластиковым топорищем и черную снеговую лопату.