По ошибке
Шрифт:
Хотя, кто знает, какой он — правильный выбор?
Разве есть точное определение или какие-то пособия, которые могут помочь? Или же для каждого человека он свой, этот правильный выбор?
Однако каков бы ни был ответ, именно Страх никогда не позволит узнать, что тебя ждало за поворотом. И неведение и постоянное «а если бы» будет преследовать по пятам жизни, не давая спокойно жить.
Помните это.
***
За окном третий день подряд лило, как из ведра. Нью-Йорк затянули темные свинцовые тучи, по улицам гулял порывистый ветер, и люди, дополняя серую картину, пытались побыстрей оказаться в тепле хоть какого-нибудь помещения. Прогноз погоды изо дня в день твердил горожанам, что дожди будут идти больше недели, и о солнце приходилось только мечтать.
Тишина в небольшом лофте на окраине Бруклина прерывалась лишь тихим урчанием свернувшегося в ногах парня кота, постукиванием дождевых капель о крышу да доносящимися из ноутбука репликами. Укутавшись с головы до ног в теплый плед, сделав себе горячий мокко и сладкий попкорн, Нацу удобно улегся в кресле, включив четвертый сезон «Теории большого взрыва»*.
Иногда, раз или два, он кидал взгляд в сторону мирно лежащего телефона, который не подавал признаков жизни. Не подавал. Уже неделю.
«Ладно, хватит. Внимание все. Да, у меня есть подруга, которую зовут Эми Фара Фаулер. Да, она женщина, и да, мы ежедневно общаемся, но нет, она не моя девушка».
Нацу несколько раз моргнул, прежде чем понял, что уже какое-то время не следит за событиями в сериале, и только эта реплика Шелдона почему-то смогла зацепить ускользающее сознание парня.
«Странная» не писала неделю. Никаких «доброе утро!», «как спалось?», «Хэппи выполнил свою миссию?», «поможешь с выбором кофе?» — ничего! И он действительно переживал. Ведь с ней могло что-то случиться! Но даже отчаянная попытка позвонить не увенчалась успехом. Лишь безразличный голос оператора медленно проговорил, что такого абонента больше не существует. Нацу оставалось только ждать и надеяться, что с телефоном девушки просто что-то случилось, и она скоро даст о себе знать.
С другой стороны он до сих пор не мог разобраться, каков был статус их отношений? Не друг, но и не девушка. Нечто большее, чем просто подруга, но недостаточное, чтобы называться девушкой. «Странная» была действительно замечательной. Острая на язык, имеющая схожие интересы и способная процитировать реплики из «Звездных войн». Немного высокомерная, немного занудная, немного несвободная. Но Нацу искренне надеялся, что, хоть частично, но смог помочь девушке расправить крылья. Ведь клетка не должна быть домом.
«В любом случае, когда мы с Эми вместе провели время, я чувствую себя достаточно уверенным, чтобы перейти к следующему шагу в наших отношениях».
Вздохнув, Нацу отпил уже остывший кофе и полностью окунулся в просмотр сериала. В любом случае ему оставалось лишь ждать.
Хэппи беспокойно зашипел во сне.
***
Привычка —
Стабильность — скажут некоторые.
Серость — скажу я.
***
Работа в кофейне действительно приносила Нацу удовольствие. Ему нравилось приходить раньше других сотрудников; любовно проводить рукой по кофе-машине, лично проверять все специи и сорта кофе, осматривать пустой зал и на мгновение представлять, кем же мог оказаться первый посетитель.
Зачастую это были студенты, торопящиеся на пары, женщины и мужчины, выглядящие с утра, как помятая бумага, или пожилая пара, проживающая через дорогу. Нацу знал заказы каждого. Знал, что Фернандесу, студенту НЙУ, подрабатывающему барменом в каком-то музыкальном баре, в его обычное мокко нужно добавить карамельный сироп. Знал, что Зерефу Дрейсу, молодому мужчине, который занимал пост главного редактора «The New York Times», его латте обязательно следует разбавить несколькими каплями виски, а его невеста, удивительная и светлая девушка, потребляла сахара в два раза больше среднестатистического человека.
Нацу мог проснуться ночью и без запинки рассказать, что пьют его постоянные клиенты, со всеми добавками и изменчивыми желаниями в зависимости от погоды и жизненных ситуаций.
Однако чаще всего первым посетителем в его кофейне становилась раздражающая его блондинка. Хартфилия была из числа людей, которые почти никогда не изменяли своим традициям, и каждый вторник, среду, пятницу и субботу, как только на дверце кофейни появлялась табличка «открыто», она переступала порог, поправляла свой длинный шарф и, окидывая его, Нацу, с ног до головы безразличным взглядом, проходила к стойке и, молча, кивала. Потому что она понимала, даже не смотря на свою явную неприязнь, что бариста перед ней прекрасно знал свою работу.
И парень действительно знал. Сам не зная почему, он знал, что, в какое время и под какое настроение она пьет. Иногда ему казалось, что он мог определить напиток только по цвету ее шарфика или легкому блеску в глазах. Раздражена? Значит, ристретто. Уставшая? Значит, мокко. Красный шарфик? Значит, глясе.
Нацу в задумчивости посмотрел на дверь.
Вторник. 07:05.
Дверь медленно приоткрылась, и парень затаил дыхание. Но вместо привычного шарфика и светлых волос в дверях показался Грей, который с видом покойника, направился в сторону баристы.
Драгнил выдохнул. Хартфилии не было уже две недели. Две недели она нарушала традицию. Две недели не говорила своего привычного: «Фрик». Две недели затишья.
И вроде его это не должно было волновать… Но волновало. И он в который раз поразился, как схожи были его чувства к неизвестной «Странной» и девушке, которая была постоянной клиенткой в кофейне на пути к НЙУ.
Он не мог этого объяснить.
— Придурок, мне позвонил отец, — убитым голосом проговорил Грей, чуть ли не укладываясь на барной стойке, и широко зевнул. — Он сказал, что договорился о встрече. Если ты еще не передумал, то это твой шанс.