По осколкам лжи

Я думала, что готова. Что смогу смотреть в его глаза без содрогания. Но… Нет. Ещё живо во мне всё, что он сделал со мной. Он и его проклятый папаша. Мурашки по коже и ужас в животе, вот что я чувствую. А ещё, очень сильно хочу ударить его по лицу. Чтобы не улыбался так. Не радовался жизни, как не радуется моя дочь.

– Принеси мне виски, красавица, – бросает в мою сторону равнодушным тоном.

Красавица. Он назвал меня красавицей. Это, конечно, ничего не значит. Он так всех называет. Наверное. Но мне всего на мгновение показалось, что Романов

Конечно же, это лишь мои страхи. Он не узнал. И не узнает. Потому что и не помнил обо мне никогда. Забыл сразу же, как только поднялся с кровати, на которой насиловал меня всю ночь. Тварь.

Теперь я выгляжу иначе. Волосы, пластика носа и губы. Я теперь мало похожу на ту глупую девчонку, попавшуюся в лапы зверю.

Я растягиваю губы в обольстительной улыбке, которую репетировала перед зеркалом сотни, если не тысячи раз. Начала ещё в сумасшедшем доме, куда меня запер его отец.

– Конечно. Сейчас, – пока наливаю за шторкой виски пробегает мысль подсыпать ему яда. Но есть два «но». Во-первых, слишком просто и быстро. Во-вторых, яда у меня нет. Но это неважно. Понадобится – достану. Только я не хочу спасать его от наказания. Лишь после того, как моя месть свершится.

Прошло пять лет с тех пор, как меня выпустили из клиники для душевно больных. И семь со времён, когда всё произошло. Я больше не Гущина Аня – заучка, идущая на золотую медаль. Я теперь Лика Волгина – стюардесса. Красивая, эффектная, но одинокая женщина. Это однажды изменится. Когда я поставлю жирную точку после слова «месть».

– Ваш виски, прошу, – подаю ему бокал с широкой белозубой улыбкой. Он же, подняв глаза на меня, быстро окидывает придирчивым взглядом. Сердце застревает в горле от мысли, что он мог меня узнать. Но здравый рассудок кричит об обратном. Он не может меня узнать. Я здорово изменилась. И не только лицо. Из угловатой, плоской, сутулой Анечки я превратилась в Лику – эффектную, фигуристую, красивую женщину. Моя биография безупречна, к прошлому не подкопается даже Романов с его возможностями.

– Спасибо, – он принимает бокал и, бросив взгляд на бейджик, добавляет: – Лика.

– Пожалуйста, – улыбаюсь всё так же соблазнительно. Я буду не я, если он не возьмёт у меня номер телефона.

И как только выравниваю спину, чтобы уйти, он берёт меня за запястье. Моя рука дрогнула. Не от неожиданности, а от воспоминаний. Я тогда хотела сбежать, и он точно так же схватил меня за запястье. Я помню всё. Каждую мелочь, каждое прикосновение. И каждый его взгляд. Вот как сейчас. Он заинтересован.

– Что делаешь по прилёту, Лика? – клюнул. А по-другому и быть не могло. Уж кто-кто, а бабник Романов не упустил бы такой шанс. Я хорошо его изучила за пять лет. Как лягушонку препарировала.

– Еду домой и ложусь спать, – улыбаюсь ему обольстительно, но не настолько, чтобы показать своё желание отдаться ему. Слишком рано. Он не любит шлюх и слишком доступных девиц. Я хорошо изучила его вкусы.

– А как насчет кофе или чего покрепче?

– О, думаю нет. Извините, – не объясняя свой отказ, ухожу. В мои обязанности не входит прыгать к нему в койку. Может у прежних стюардесс его личного бизнес-джета было иначе, но со мной этот

Забежав за шторку, закрываю глаза и медленно выдыхаю. Всё нормально, Лика. Ты сможешь. Он уже клюнул, так что твой план сработает. Осталось напустить немного загадочности и сбежать по прилёту. И тогда он точно бросится за мной. Мужчины не любят, когда им отказывают. Их это бесит, раздражает и рвёт на куски. Особенно таких избалованных и пресыщенных, как Романов. Этот подонок не успокоится, пока не трахнет меня.

После посадки он всё же подходит ко мне, закрыв собой выход к трапу. Усмехается своей кривой, циничной усмешкой.

– Дай телефон.

– С чего вдруг? – всё та же дежурная улыбка.

– Ты мне понравилась.

– Ну, я с вами летела впервые, вдруг ваша постоянная стюардесса заревнует?

– Я её уволил. Криворукая была.

– Сочувствую.

– Мне или ей?

– Ей, конечно же.

– А ты любишь поиграть, да? – склонив голову набок, смотрит мне в глаза. Ненавижу прямые взгляды. Особенно его. С каждой секундой всё страшнее, что он может увидеть во мне Анечку.

– Нет, я люблю поспать. Разрешите?

– Не выпущу, пока не дашь телефон.

– Хорошо, только не названивайте по ночам, моему парню это может не понравиться.

Хмыкнув, записывает телефон. Разумеется, ненастоящий, я его выдумала на ходу. Нужно пробудить в нём охотника.

– Спасибо, Лика. Я позвоню. Возможно, ночью, – криво усмехается, показывая мне, что насрать ему на моего парня. Романов в своём репертуаре. Ничего не изменилось.

Семь лет назад

Он так красив… Такой накачанный и мужественный. Да, лицом слегка грубоват, но ведь для мужчины это не главное. Ему идёт брутальность, с которой он вышагивает по залу ресторана. И снова не один. Теперь с ним брюнетка. А на прошлой неделе была блондинка. Я их замечаю, потому что тайно влюблена в него. И каждая его девушка заставляет меня тихо ревновать. Они красивые, высокие, фигуристые. Скорее всего модели или певички. Меня это не волнует. Волнует только он. Но, глядя на себя в зеркало, я понимаю, что мне с таким мужчиной не быть никогда. Просто, потому что он из другой касты. Как говорит моя подруга Женька – слеплен из другого теста.

Он намного старше меня. Не старик, конечно. Взрослый мужчина. А мне всего восемнадцать и нет ничего, кроме комнаты в коммуналке и работы. У нас хороший ресторан. Дорогой. Официанты зарабатывают хорошо, а потому я не жалуюсь, хоть и здорово устаю. Работать по пятнадцать часов в сутки сложно, но я привыкла. Насобираю денег на учёбу и стану кем-то большим, чем «Эй, девушка!».

Красавец со своей подругой присаживаются за мой стол и я, показав Женьке язык, бегу с планшетом к столику.

– Добрый день. Меня зовут Анна и сегодня я буду вас обслуживать. Возьмите, пожалуйста, меню, – кладу перед ними две папки, отхожу в сторону, чтобы дать время определиться с заказом. Дожидаюсь его кивка и подхожу на дрожащих ногах. Сегодня он ещё брутальнее, чем обычно. Ему идёт щетина. Внизу живота порхают бабочки, а сердце так стучит, что кажется, вот-вот вырвется из груди.