«По полю танки грохотали…». «Попаданцы» против «Тигров»
Шрифт:
– Чего ты прицепился, – раздраженно говорит заряжающий. – Для женщины все вообще по-другому. Если она мать, то она в первую очередь о детишках думать должна; с руками или без рук, а мать есть мать. Дитям любая матка нужна. Моя-то померла, когда мне одиннадцать годков было, я малых-то отцу помогал рьстить, и, когда он мачеху привел, я-то попервой удила-то закусил. А малые – они к ней сразу сердчишком потянулись, потому как без мамки даже щенкам плохо живется. А уж и подавно – человеку. А молодая-то деваха, особливо ежели в голове совсем пустота, та и без руки какой-нибудь левой, и то жить не схочет.
– А все-таки,
Виктор задумался. Был бы мужиком – ответил, пожалуй, не задумываясь. Конечно – живым! Если, понятное дело, сохранить способность передвигаться самостоятельно, да еще обихаживать себя самому. Ног нет – не беда; Маресьев без ног летал даже. А вот если лежать колодой, тогда, пожалуй, лучше смерть. А вот для женщины, девушки?
На секунду он представил себе Наталью – она сидит на столе, как любит это делать, и болтает ногами. А вернее, обрубками: ниже колен ног у нее нет.
Видение получилось таким ярким, красочным, что Виктору даже пришлось помотать головой, чтобы отогнать его.
Как раз вчера Наталья читала ему вслух об одной женщине-танкистке, Марии Логуновой. Она служила механиком-водителем, в результате ранения лишилась обеих ног, но сумела все-таки вернуться в строй, в свою учебную бригаду, готовила радиотелеграфистов для танковых войск.
– Вот это серьезно, – задумчиво прокомментировала тогда девушка. – Знаешь, погибнуть, защищая свою Родину – это, конечно, тоже подвиг, но… Но суметь выжить, вернее – не суметь даже, а заставить себя жить, когда не хочется, но – нужно…
Стало быть, сама Наталья считала, что женщине в такой ситуации жить не должно хотеться? Хотя – она-то как раз, как только что высказался заряжающий, «молодая деваха». Детей нет, мужа нет, а гордость есть. Гордость, которая не позволит два раза подряд вытерпеть взгляд любимого человека, в котором вместо любви будет жалость.
– Не знаю, мужики, – честно ответил Виктор. – Вообще было бы неплохо дожить до Победы и вернуться домой невредимым… мой…
Интересно, как быстро сама Наталья привыкла к тому, что она в игре – мужик? Он никогда не обсуждал с девушкой эти вопросы, но ведь… Черт, ведь физиология же!
Сразу почему-то припомнилась реклама, которую крутят чаще, наверное, всех остальных, вместе взятых: «Чувствуй только уверенность», и – рука, выливающая из колбы на прокладку что-то ядовито синего цвета. А если у него эти самые, как их… критические дни?! Интересно, женщины что-то чувствуют в это время или нет? Ну, то есть ощущают, что… Блин, об этом даже думать-то неприятно – о том, что такое может происходить с тобой.
На лоб легла прохладная рука.
– Вить, что случилось-то?
С перепугу он заорал.
Тут же щелкнул выключатель. Он – в том месте, куда их поселил шеф, в своей постели, а на кровати сидит Наталья и щупает его лоб.
– Тебе что, кошмар приснился? Ты кричал.
Виктор невесело усмехнулся. Кошмар, да еще какой. Кому расскажи – не поверят. А если поверят, то сразу засмеют.
– Да нет, ничего.
Наталья глядела участливо, а он вдруг почувствовал неловкость. Двусмысленная ситуация, согласитесь: ночь, полуголая девушка в его комнате, приглушенный свет… Бесстыжие глаза, сколько Виктор ни
– Воды дай мне, пожалуйста…
Голос прозвучал хрипло, и Виктор сто раз проклял себя.
– Сейчас.
Девушка убежала в кухню, через секунду появилась, держа в руке запотевший стакан с минералкой.
– Держи.
Он жадно выдул всю воду. Попросить еще?
– Я так и думала, что тебе мало будет. – Наталья кивнула и жестом фокусника достала из-за спины бутылку.
В стакан, булькая, полилась тугая струя.
– Может, что-то еще?
Угу, тебя, дуреха ты малолетняя. Кем надо быть, чтобы вот в таком виде припереться к взрослому здоровому мужику посреди ночи и не понимать, какой эффект производит твой внешний вид?
А может, она все понимает? Ей, в конце концов, не шестнадцать лет и даже не восемнадцать. Да у нее и парень был. Стало быть, специально?
До сих пор Виктор с женщинами как-то особо не заморачивался. Ощущал себя охотником: догнал, завалил, съел – побежал дальше, за следующей жертвой. И, наверное, окажись на месте Натальи любая другая девушка – результат был бы… гм, понятно каким. Но с Натальей он почему-то не мог так поступить. Потому ли, что за эти дни, проведенные вместе, просто сроднился с ней, ощущая себя кем-то вроде старшего брата? До сих пор он как-то не задумывался об этом… А может, это любовь? Да ну, глупости, любовь бывает не такой. Он был влюблен в юности, влюблен очень сильно, и получил, что называется, «фэйсом об тэйбл». После этого в таких играх он больше не участвовал, благо всегда находились девушки, готовые к отношениям без обязательств. Ни к чему не принуждающие встречи – просто, что называется, для взаимного удовольствия. А сейчас? Что он чувствовал сейчас к сидящей на его постели девушке, кроме, понятное дело, того, что полагается испытывать здоровому мужику, которому нет еще и сорока, когда на его кровати сидит полуодетая девица двадцати пяти лет, причем достаточно привлекательная…
Он, похоже, запутался окончательно.
– Слушай, Наталья, иди-ка ты спать. – Прозвучало достаточно раздраженно.
Ну, ничего – сейчас по ее реакции поймем, приходила она «с корыстными целями» или и в самом деле просто не сообразила, какое впечатление на него должен произвести ее вид.
Девушка кивнула.
– Спокойной ночи. Кстати, в кухне аптечка есть, в аптечке – валерьянка. Может, выпьешь на всякий случай?
Вот еще! Не хватало ему всякую ерунду пить! Валерьянка – это для барышень, вернувшихся с неудачного свидания.
– Да я и так засну нормально.
Она дошла до двери, на пороге повернулась, лукаво улыбнувшись:
– Ты-то заснешь. А другим, по-твоему, спать уже и не надо? Кричал так, что уж лучше бы ты перфоратором стену долбал – все тише было бы. Ну, ладно, спокойной ночи.
Наутро Виктор испытывал неловкость, Наталья – нет. Ну, или удачно делала вид.
Он сел за комп, но работа не шла.
Надо было отвлечься… от дурацких мыслей, которые мешали работать.
– Наташ, у меня к тебе просьба, – он слегка замялся. Поди тут сформулируй: девчонку-то он все время к порядку призывал, а сам собирается нарушить распоряжение Анатолия Андреевичу: ведь шеф запретил ему играть.