По праву короля
Шрифт:
А Гардвейгу нельзя родниться с Эльваной, его бабка была оттуда родом. Из эльванской королевской семьи.
Получить разрешение у альдона?
Это-то как раз несложно, Петерс запоет ровно то, что ему скажут. Не желая повторения судьбы предыдущего альдона и получив пару увесистых уроков от Гардвейга лично, он будет делать, что ему говорят. Но можно обмануть альдона, но не Альдоная.
У близкой родни дети рождаются больными, слабыми, хилыми… вот, в этом поколении он породнится с Ативерной и Ивернеей. И еще три поколения им не
А где брать невест-женихов?
Король может жениться на ком пожелает. А вот принцессы… Эдоард – Дишан доложил – отослал одну из своих девчонок на Вирму. Может, и неплохое решение. Свою, что ли, туда послать? Или обеих младших, как подрастут?
Надо обдумать этот вопрос.
Мигель тем временем закружил Анну в танце. Милия коснулась руки супруга.
– Думаешь…?
Гардвейг чуть повел глазами.
Думал. Очень серьезно думал.
– Выдадим старшую замуж, там и посмотрим.
– Говорят, посольство уже днях в пяти-шести пути.
Ответом Гардвейгу была улыбка и поглаживание живота.
– Интересно, дохожу ли я? Или рожу нашего малыша раньше?
Его величество расплылся в улыбке.
Сын. Еще один сын.
Его бессмертие.
Уэльстер, Дорсан.
Город Дорсан не понравился Лиле с первой минуты. Кажется, неприязнь была взаимной. Почему?
А, черт его знает.
Бывает так – приезжаешь в город, и он созвучен тебе до последнего камня мостовой, тебе уютно в нем, хорошо, привычно, тебе нравится разглядывать силуэты домов, ты бы гуляла и гуляла, наслаждаясь каждой секундой вашей совместной жизни и каждой жилочкой ощущая ритм жизни именно этого города.
У каждого города свой особенный ритм.
Где-то хочется спать, где-то танцевать…
А бывает и иначе.
Приезжаешь ты в город – и что угодно готова сделать, лишь бы удрать. Сразу же. И подальше, подальше, и век бы его не видеть. Вы словно отторгаете друг друга. Просто – фу.
Вот с Дорсаном у Лилиан получалось именно так. Они друг другу сразу не понравились. Город надменно и свысока взирал на графиню. Графиня в ответ презрительно морщила нос, и даже Лидарх не ступал по мостовой, а словно бы пинал ногами камни. Вколачивал их поглубже.
А нечего тут выпячиваться! Подковой вас! И нагадить сверху!
Почему так? Это вопрос к психоаналитику.
Джерисон уверенно указывал, куда сворачивать, знал, где надо остановиться… и постоялый двор оказался действительно замечательным. Большим, уютным, на редкость чистым. Никаких паломников, клопов, тараканов и соломы на полу. Чисто выскобленные доски, уютные комнаты, свежие матрасы…
Что ж. Томас отдохнет. Ему тоже тяжко – поди, обслужи такую прорву людей, да за всеми поухаживай, да чтобы все довольны остались. С ума сойдешь.
Гости пожаловали, когда вся компания приканчивала роскошный ужин.
Даже Лиля оценила.
Мясо было в меру прожарено, вода чистой и холодной,
Не то слово.
Они с Мирандой как раз грызли морковку, когда к их столу пожаловала целая делегация.
Нет. Не целая. Всего один человек, но с большой свитой. Лиля пригляделась.
Да, так оно и есть. Вот он, стоит чуть впереди, этакий лысоватый толстячок лет тридцати, с добрым круглым лицом, на вид – душа компании, шутник и балагур, кутила и весельчак. А остальные и одеты победнее, и подобострастно поглядывают на него.
Лэйры из небогатых. Лиля знала от Ганца, так тоже делается. Дворяне из небогатых иногда идут… это не приживалы, а как бы свита. Они следуют за своим господином, сопутствуют ему в приключениях, он дает им пищу и кров, подбрасывает денег и вытаскивает из неприятностей, но вассальной клятвы они не дают. Определенная степень свободы сохраняется.
Связка вассал-сюзерен достаточно четко регламентирована, у обоих свои права и свои обязанности, а вот в таком случае у людей есть определенный люфт. Господин может отказаться защищать своего слугу, слуга может подставить господина – всякое бывало. Лиле такое не нравилось, но это свободный выбор каждого.
Кто-то служит, кто-то прислуживает.
– Джерисон, друг мой!
Толстячок раскинул руки, словно собираясь обнять графа Иртон, но потом одумался и прижал их к сердцу. Мол, я счастлив, я так счастлив, едва сдерживаюсь, чтобы не лопнуть от счастья.
Впрочем, Джес тоже заулыбался, словно ему леденец на палочке дали.
– Эрвин! Да, в Дорсане нет от тебя тайн!
– Ты хотел проехать через наш город, – прозвучало это как «мой город», – даже не поздоровавшись со мной? Джерисон, я не прощу тебе такого коварства!
Джес покачал головой.
– К сожалению, в этот раз я себе не хозяин. Сначала я должен позаботиться о своих людях, а потом уж отправляться к друзьям.
– Это важный государственный секрет?
Эрвин широко улыбался, а Лиле хотелось его пнуть. Ничего личного, просто как-то сразу этот человек ей не понравился. Слишком уж он веселый, открытый и обаятельный. Слишком.
И… да, имеют место быть противоречия.
Рубаха-парень? Душа компании?
Э, нет.
Ее стержень.
Почувствуйте разницу – душа понятие эфемерное, ее так сразу и не найдешь. А этот товарищ вполне жесткий, и его люди поглядывают на него, ожидая распоряжений. Будь ты хоть каким обаятельным, одними улыбками ничего подобного не добьешься.
Содержание не соответствует обертке, как говаривал Алин папа. А уж Владимир Васильевич в этом разбирался, не один гарнизон прошел.
А Джес ничего подобного не чувствовал или не видел, улыбался, словно лучшего друга встретил.
– Эрвин, прошу к нам за стол. Дамы и господа, это Эрвин, барон Фремонт, а это мои спутники. Знакомься…