По праву моя
Шрифт:
Абрамов становится передо мной, и в лёгкие забивается его запах. Сама не осознаю, как начинаю дышать глубже. Он пахнет мускусом, чистотой, опасностью и болью. Мужчина протягивает руку и сдирает с меня парик. В его движениях никакой нежности, такое чувство, что он не знает даже значения этого слова. Застёжки, которые удерживали парик, выдирают мне волосы, я морщусь от боли. Он откидывает розовое нечто в сторону и распускает мне волосы. Они огненным водопадом рассыпаются по моим плечам. Он накручивает локон себе на палец. Я смотрю на его руку, которую украшает множество татуировок, а под ними… Это шрамы?
Тянет за локон сильнее, заставляет смотреть на
– Я не вернусь туда, – говорю срывающимся голосом.
Абрамов приподнимает бровь. Я веселю его.
– Мне всё равно, что ты сделаешь со мной, – к черту официоз. – Я не шалава и не шлюха, не позволю, чтобы со мной так обращались. Не знаю, зачем я тебе и что ты хочешь со мной сделать… Но я лучше буду обратно мыть клуб, чем участвовать в этом… Этом… – меня так трясло, что я не могла подобрать слова.
– Ты думаешь, что можешь ставить мне условия, Ю? – спрашивает, я вздрагиваю и тяжело сглатываю.
– Это не условия, я констатирую факт.
– Ты считаешь себя лучше тех девушек? – наклоняет голову набок, словно пытается прочитать мои мысли.
– Нет, – честно отвечаю. – Но я не готова зарабатывать своим телом.
– Ты в розовом парике, никто бы тебя не тронул.
– Серьёзно? – я горько усмехаюсь. – Трое уродов разложили меня на столе, и всё происходило против моей воли.
Какая-то эмоция отражается в его взгляде, но я не успела рассмотреть.
– Они бы хорошо заплатили. Тебе же деньги нужны на лечение мамы.
– Такие деньги мне не нужны, – отрезаю я. – Может, я и нахожусь за чертой бедности, но у меня есть гордость.
– Гордость… – протянул мужчина. – Как трудно отличить гордость от глупости.
Я чувствую, что начинаю злиться. Страх притупился, и его место занимает гнев. Дергаю сильно головой, чтобы освободить свой локон из его захвата. Несколько волосков остаются на его пальце, а я отхожу на несколько шагов. Сжимаю и разжимаю кулаки, мне нужно молчать, чтобы не навлечь его гнев. Но, сука, меня распирает.
Он улыбается, первый раз за всё время. И меня накрывает.
– Считай меня глупой, дурой, идиоткой, но я туда больше не вернусь, – смотрю ему в глаза, облизываю губы и дерзко добавляю. – Тимерлан.
8
Юля
В кабинете воцаряется тишина. Я даже дыхание задержала. Слышала только бешеный стук своего сердца и то, как стрелка на часах отсчитывает моё время. Сама в шоке от того, что посмела дерзить Тимерлану Абрамову. Мужчина разглядывал меня непроницаемым взглядом. Я прикусила нижнюю губу, нервы просто вибрировали от напряжения. Я совершенно не знала, что он сделает.
Абрамов подошёл к шкафу и достал что-то оттуда. Повернулся ко мне и всучил в руку кусок ткани. Я в замешательстве опустила взгляд и увидела, что это футболка. Мужская. Его. Подняла на него взгляд.
Он взял меня за руку, и от этого прикосновения по коже начали проноситься электрические заряды. Захват был не сильный, но крепкий. Тимерлан открыл дверь и подтолкнул меня внутрь. Я огляделась и поняла, что это ванная комната.
– Смой с себя всё, девочка. А потом мы поговорим, – сказал мужчина.
Я нервно сглотнула и сжала ткань в рукаве. Такого я точно не ожидала. Абрамов отступил, и я взялась за ручку, чтобы закрыть дверь. Но не смогла этого сделать, он
– И, Юля, – произнёс с угрозой в голосе. – Ты ещё не заслужила право называть меня по имени.
Я закрыла за ним дверь и прислонилась лбом к двери. Меня трясло так, что зубы начали стучать друг о друга. Я чувствовала, что начинаю задыхаться, такое ощущение, что кожаные ремни сдавили меня, мне физически стало больно. Я начала сдирать с себя униформу. Руки не слушались, а ремни не поддавались. Я зарычала от бессилия. Повернулась и шальным взглядом осмотрела ванную, и увидела на столе ножницы. Недолго думая, я схватила их и начала срезать с себя путы, мешавшие дышать. Резкими движениями разрезала ремни, получалось не сразу, но мне удалось их скинуть с себя. Затем я стянула боди, провонявший алкоголем, и осталась совершенно голая. Кожа тут же покрылась мурашками. Я залезла в душ и встала под обжигающие струи воды. Схватила мочалку и стала сдирать с кожи прикосновения тех ублюдков! Не хочу об этом помнить.
Слёзы полились из глаз, и я села на пол кабинки, подтянула колени к груди и заплакала. Всю сознательную жизнь я избегала таких ситуаций. У меня, кроме моих убеждений и принципов, нет ничего. Я даже мысли не допускаю, чтобы кто-то трогал меня, и я получала за это деньги. Никогда! А сегодняшняя ситуация – она надломила себя. Я считала себя стойкой, жизнь била наотмашь столько раз, но, попав сюда, в этот клуб… Здесь другой мир. Здесь царит беззаконие и аморальность. Здесь словно «нет» – пустой звук. Если у тебя нет денег и крутых родителей, то ты всего лишь безвольная игрушка.
Я не хочу такой жизни и не просила об этом! Я просто оказалась не в том месте, не в то время. А теперь жёстко расплачиваюсь за это. Я понимаю, что никто мне не поможет. Даже если я буду унижаться и умолять. Такие люди, как Тимерлан Абрамов, делают всё, что взбредёт в голову. А мне остаётся лишь быть сильной и стойко встречать все препятствия. Я не сломаюсь. Не дождётся.
Минутка слабости к себе закончилась, и я вновь встала под душ и стала с ещё большим остервенением тереть свою кожу. Когда показалось, что я более или менее чистая, вылезла из кабинки и завернулась в полотенце. Здесь оно было одно, поэтому я сперва вытерла тело, а затем этим же полотенцем закутала мокрые волосы. Нашла футболку, которую дал мне мужчина, и, стиснув зубы, надела на себя. Я очень миниатюрная, и футболка доходит мне до середины бедра и больше на размеров десять. Меня коробило, что я без нижнего белья, недолго думая, я вновь взялась за ножницы и отрезала низ от боди. Сделала себе импровизированные трусики. Взгляд упал на свои запястья, и я поморщилась, на них уже проступили уродливые синяки. У меня очень светлая и нежная кожа, любое касание – остаются отметины.
Я боялась выходить обратно, мне совершенно не хотелось этого. Но я понимала, что дальше здесь находиться нельзя. Если Тимерлан захочет, то он спокойно войдёт сюда.
Не будь трусихой, Юля.
Сделала глубокий вдох и вышла из ванной комнаты.
Абрамов сидел за столом и просматривал какие-то бумаги. Он никак не отреагировал на моё появление, а я не знала, что мне делать. Минут пятнадцать я просто простояла посреди кабинета. На мужчину не смотрела, было страшно. Мне казалось, как только посмотрю на него, так и попаду в ловушку. Я рассматривала стены, потолок, покрытие, пересчитала все бутылки в баре. Взглядом пробежалась по каким-то спортивным трофеям, а когда повернулась, вздрогнула всем телом. Тимерлан смотрел прямо на меня.