По праву рождения

Казанков Александр Петрович

Возвращавшись в посольство под утро, Роман Александрович насвистывал веселую песенку, радуясь золотистому восходу. Ветер приятно обдувал лицо, утренняя прохлада располагала к веселому и беззаботному настроению.

– Стой, - крикнул его высочество кучеру.
– Я пройдусь пешком.

До посольства оставалось минут десять ходьбы и Роману Александровичу захотелось еще немного побыть одному. Он вышел из кареты и, отпустив кучера, медленно направился по пустынной улице. Он улыбнулся, вспомнив о Мари. Подняв голову к небу, он с наслаждением вдыхал свежий и вкусный воздух. Шляпа упала на землю и покатилась по мостовой. Ветер ворвался в идеальную прическу, устраивая полный беспорядок. Его высочество присел на землю, поднимая шляпу и только тогда, повернувшись назад, он заметил, что он не один. На небольшом расстоянии от него стоял человек, закутанный в темный плащ, и надвинутой

на глаза шляпе на столько, что было невозможно рассмотреть его лица. Всю беззаботность и безмятежность его высочества как рукой сняло. Он медленно выпрямился и, надев шляпу, крепче сжал в руке трость. Раньше он не обратил бы на прохожего никакого внимания, но недавние события серьезно заставили его задуматься об опасности, которая, вне всякого сомнения, ему грозила. Пребывая в радужном настроении, он позволил себе забыть об осторожности. Как же было глупо отпустить кучера и одному направиться в посольство. Если кто-то хотел избавиться от него, то лучшего случая было просто не придумать. Роман Александрович медленно пошел вперед, делая вид что, не заметил преследователя, но на самом деле каждую минуту готовый к нападению. Он ускорил шаг, красоты природы уже не радовали его. Он почувствовал себя дичью, по следу которой упорно идет охотник. Его преследователь, очевидно, тоже ускорил шаг, так как по мостовой все отчетливей стал слышен стук его сапог. Так прошло несколько минут, которые показались его высочеству вечностью. Но человек, который шел за ним не делал попыток напасть или как-то обнаружить свое присутствие. Постепенно это стало злить его высочество. Злясь на самого себя и на противное чувство позорного страха, который охватил его при мысли о скорой смерти, Роман завернул за угол. Резко остановившись, он прижался к холодной стене. Этот каменный холод быстро привел его в чувство. Он потянул за набалдашник трости, и оттуда показалось лезвие. Великолепная сталь блеснула под лучами яркого солнца. Он нахмурился, и с силой сжав ручку кинжала, стал ждать.

Все произошло очень быстро. Не успел преследователь завернуть за угол, как тут же был прижат к стене. Холодное лезвие кинжала неприятно щекотало ему шею. Твердая рука русского, его холодные глаза показывали всю решимость его высочества. Рука человека потянулась, было к карману плаща, но кинжал вдруг больно врезался в кожу, выдавливая несколько капель крови.

– Не нужно лишних движений, месье, - угрожающе произнес русский искаженным голосом.
– Если я почувствую угрозу, убью, не задавая вопросов. Все понятно?

– Да, - хрипло прошептал незнакомец, пытаясь отодвинуться от лезвия, но тут же наткнулся на стену.

– Я спрашиваю, а вы отвечаю. В ваших же интересах отвечать быстрее. Кто вы и что вам от меня надо?

– Я не понимаю.

– Не правильный ответ, - его высочество сильнее нажал на кинжал, почувствовав, как лезвие входит в человеческую плоть.

– Пьер Дене полиция императора Наполеона.
– Выдавил из себя француз.

Роман Александрович повнимательней всмотрелся в бледное лицо. В памяти всплыла охота и этот человек рядом с Мари.

– Что вам надо?

– Я должен побеспокоиться о вашей безопасности, ваше высочество.
– Дене уже успел взять себя в руки, ободренный тем, что русский ослабил хватку.

– Разве мне здесь что-то угрожает?
– Произнес Роман, не веря не единому слову француза.

– Вы особенный гость императора и с вами ничего не должно случиться. Просто меры предосторожности. Ваше высочество, может быть, вы отпустите меня, а то кровь залила уже весь ворот.

Роман отступил на шаг, подозрительно посматривая на Дене. Он не производил впечатления опасного человека, но тот взгляд, которым он смотрел на Мари, на охоте и его манера держаться, говорили о том, что первое впечатление обманчиво. "Интересно, как давно он шпионит за мной?" - подумал Роман. Должно быть давно. Его появление здесь в столь ранний час не могло быть простым совпадением. Значит, француз знал, откуда Роман Александрович возвращался и где провел эту ночь.

Дене улыбнулся мягкой кошачьей улыбкой, которая больно резанула по самолюбию князя. "Противный и скользкий человек", - подумал он.
– "И очень опасный".

– Допустим. Но я больше не желаю наблюдать вас поблизости.
– Произнес Роман, вставляя лезвие в ножны.
– Это понятно?
– Зло произнес он.

– Конечно-конечно, ваше сиятельства. Как пожелаете, - елейным тоном произнес Дене, чем еще больше вызвал неприязнь Романова.

Роман Александрович не сказав больше не слова, развернулся и направился в посольство. Но даже знание того, кем был его преследователь, не вернуло ему утраченного спокойствия. Что было нужно Наполеону? Его безопасность или.... Или его смерть, все же закончил свою мысль Роман. Нет. Не может быть. Наполеон от этого ничего

не выиграет. Или выиграет? И если выиграет, то что? И что этот француз делал рядом с Мари? Что могло связывать очаровательную аристократку и этого слащавого шпиона? Ее появление в его жизни судьба или чья-то жесткая воля свела их вместе? И если Наполеон и, правда, беспокоился о его безопасности, то кто же все-таки пытался убить его? Одни вопросы и ни одного ответа. Роман тряхнул головой, пытаясь отогнать тягостные мысли, но это не помогло. Когда он подошел к старинному особняку, в котором находилась русская резиденция, от его радужного настроения и веселья ничего не осталось. Он с тревогой вошел в распахнутые перед ним двери. " Нужно во всем разобраться. И как можно скорее".

Испросив у императора продления отпуска для себя и для друзей, Александр Романов через пол месяца снова направился в поместье к Воронцовым. На этот раз поездка не заняла много времени. Был уже конец августа, но погода по-прежнему радовала своим теплом. Письмо, которое свидетельствовало о бесчестном поступке молодого человека, больно обжигало огнем, причиняя почти физические неудобства. Александр мечтал вернуться к Лизе как можно раньше, но ему пришлось выждать время, которого было бы достаточно для того, чтобы он отправил письмо отцу в Париж и его ответ мог вернуться назад. Нельзя сказать, что это ожидание очень тяготило его. Он посещал балы и императорский двор и весьма весело проводил время. Но мысли о Лизе не давали ему покоя. И наконец-то решив, что времени прошло достаточно, он ранним утром отправился в дорогу. Перед отъездом Александр договорился с Анной, что как только станет возможно, он напишет ей или приедет сам. С маменькой было договориться не так легко о приезде Анны, как он предполагал. И тем более она не хотела отпускать дочь после того, как Александр сообщил ей, что, возможно, он сам не сможет приехать за ней, а пришлет кого-нибудь из своих друзей. Но Александр убедил матушку, что с его друзьями Анна будет в полной безопасности. И что бы ее успокоить он обещал, что за Анной приедет Елена Воронцова с братом. Как только этот вопрос был улажен, Александр с тревогой, которая, несмотря на все его старания, никак не покидала его, пустился в дорогу. Он не стал зря тратить время и заезжать к Воронцовым, а сразу же направился в имение Горчаковых. Он прибыл как раз к обеду. На его счастье хозяин оказался дома. Александр был в восторге, когда увидел, как Лиза обрадовалась ему. Иван Горчаков встретил его как брата. После обеда, прошедшего в дружественной обстановке, Владимир Иванович пригласил молодого человека в кабинет. Александр, улыбнувшись Лизе, принял приглашение и, пытаясь скрыть чувство тревоги, последовал за Горчаковым.

Владимир Иванович внимательно рассматривал молодого человека. Он не думал, что Романов вернется так быстро, что он вообще вернется. И вот он стоял перед ним веселый и счастливый. Это могло значить только одно. Но как раз в это Владимиру верилось с трудом.

– И так, Александр Романович.

Александр, выдержав паузу, извлек из кармана письмо. Горчаков смотрел на него как-то странно и недоверчиво.

– Это письмо папеньки для вас.

– Оно запечатано.
– Медленно произнес Владимир.

– Конечно, запечатано, - возмущенно произнес молодой человек.
– Я не читаю чужие письма. Но отец сообщил мне, что он не против нашего с Лизой брака, если это принесет мне счастье.
– Солгал Александр, как ни в чем не бывало. Он протянул письмо Горчакову и наблюдал, как тот распечатывает его. Он с трудом дышал, пока Владимир Иванович читал послание. В том, что отец Лизы заподозрит подвох, Александр не беспокоился. Горчаков давно в ссылке и почти не знал Романа Александровича. Тем более он не мог знать его подчерка. Но даже если бы знал, то он, вряд ли отличил его от подлинника. Александр с Анной долго тренировались, прежде чем у них получился подчерк отца. Печать с гербом князя Романова стояла на своем месте.

Владимир читал письмо князя Романова, и его удивлению не было предела. Этого просто не могло быть. Его сиятельство соглашался на брак Александра и Лизы. И не просто соглашался, а хотел, чтобы венчание состоялось как можно скорее. Роман Александрович писал, что еще долго пробудет в Париже и, уступая желанию сына жениться на Елизавете, желает этого брака, только чтобы его сын был счастлив. Он писал, что происхождение Лизы не имеет никакого значения. Что если Александр полюбил ее, значит, она достойная девушка и будет хорошей женой его наследнику. Горчаков взглянул на молодого человека, на его счастливое лицо. Неужели это правда? Неужели все же что-то меняется в этом мире? Да. Меняется. Если представитель Российской Императорской фамилии дал согласие на брак с девушкой, происхождение которой было недостойным его наследника, наверное, это что-то значит. Владимир Иванович улыбнулся молодому человеку.