По прихоти судьбы
Шрифт:
— Самые дорогие? — перебиваю его я. — По-видимому, ты о тех, кого оставил без мужа и отца?
— Трейси, не говори так! Ты же не…
— Забудь про нас! — приказываю я. — И, умоляю, не мучай Лауру! Пусть она привыкает к тому, что никакого Дэна больше нет. Не звони, не показывайся ей на глаза! Пройдет время, и она выбросит тебя из головы.
— А если не выбросит? — упрямо спрашивает Дэниел. — Если лишь сделает вид? А сама замкнется в себе, будет надеяться или затаит злобу?
—
— На жизнь, на меня и на тебя тоже. Ведь достойного объяснения ей никто не даст, а она смышленая, наверняка понимает, что этого расставания могло и не быть. Подумай, Трейси, не совершаешь ли ты ошибку? Позволь мне все рассказать, может тогда поймешь, как все случилось…
Его проникновенные слова заставляют меня на миг усомниться в своей правоте, но мой взгляд падает на изображение улыбающегося мужа и в голове вновь свербит: если бы не Дэниел, Ричард был бы жив…
— Не о чем мне думать, нечего понимать! — в отчаянии кричу я. — Если будешь надоедать нам звонками, тем более бередить душу Лауре, я обращусь в полицию, так и знай! — Нажимаю на кнопку, прерывая связь, и швыряю трубку на диван. В горле опять стоит ком, но сейчас не время плакать. Собственные раны я залижу после. Главное теперь дочь.
Взбегаю по лестнице и раскрываю дверь в детскую. Лаура до сих пор в пижаме, свернувшись калачиком, лежит поверх неубранной постели ко мне спиной. Подхожу, присаживаюсь на край и кладу руку на ее плечико.
— Дочь…
Лаура отдергивается и не смотрит на меня.
— Умоляю, прекрати… — прошу я. — Так получается… Я пока не могу объяснить почему.
Лаура молчит.
— Когда ты подрастешь, обещаю: я все расскажу, — говорю я. — И ты убедишься в том, что по-другому было нельзя…
Молчание.
— Ты случайно не спишь? — спрашиваю я, хоть и прекрасно знаю, что Лаура бодрствует и все слышит.
Она качает головой. Тут до меня доходит, что лучшим способом достучаться до ее сердечка будет искренность. Надо показать, что мне тоже больно, попробовать объединиться в нашем страдании.
— Думаешь, я не скучаю по Дэниелу? — спрашиваю я, тяжко вздыхая и чуть не плача. — По-твоему, мне легко?
Лаура медленно поворачивает голову. Я кусаю губы и еле удерживаюсь, чтобы не грызть ногти.
— Он ведь и мне стал очень дорогим другом… Ты даже не представляешь, насколько дорогим…
Перед моими глазами оживают сцены нашей с Дэниелом близости, и на миг визит Джойнера кажется выдумкой, скверной шуткой. От желания вернуться в проклятый вчерашний вечер и прикинуться, что я не слышу, как подъезжает его машина, перехватывает дыхание.
— Не плачь, мамочка, — бормочет Лаура, обвивая мою шею ручками и прижимаясь
— Постараюсь, — обещаю я.
Некоторое время мы обе молчим, мать и дочь, две игрушки в руках недоброй судьбы. Потом Лаура отстраняется, садится на край дивана и свешивает ноги.
— Значит, никак-никак нельзя его вернуть? — обреченно спрашивает она.
Качаю головой.
— К сожалению, никак.
Лаура кивает.
— Тогда я буду расти. Чтобы потом ты мне все объяснила. А ты больше не плачь.
Стараюсь улыбнуться.
— Ладно. Хочешь, чуть попозже мы куда-нибудь съездим? Например, во Флориду? Ты всегда хотела увидеть настоящие пальмы, помнишь?
Лаура кивает, увы без проблеска радости.
— Раньше хотела. А теперь совсем не хочу…
9
— Да, Брэд, мы обе прикипели к нему сердцем, но не до такой же степени, чтобы закрыть глаза на столь вопиющую ложь.
Мы сидим на заднем дворе и потягиваем через трубочки молочные коктейли. Я, хоть и горячусь, стараюсь говорить потише, чтобы моих слов не слышала Лаура. Она со скучающим видом лежит в гамаке и даже не смотрит в нашу сторону. Еще не оправилась — ходит как в воду опущенная вот уже целую неделю.
— Ты взрослый человек, Трейси, сама прекрасно знаешь, что вообще без лжи невозможно, — рассудительно говорит Брэд. — Порой даже врачи вынуждены лгать пациентам, и никто их не осуждает. Напротив, называют такое вранье гуманностью.
Мрачно соплю в ответ и ничего не говорю.
— По-твоему, он должен был прямо там, возле заглохшего грузовика, выложить тебе всю правду? — спрашивает Брэд. — Здравствуйте, я тот, кто по воле случая уцелел за счет вашего покойного мужа! Ты бы тут же лишилась чувств.
— Не преувеличивай, — ворчу я.
— Я не преувеличиваю, — говорит Брэд. — Ты же сама все повторяешь: он должен был во всем признаться с самого начала! Что ты под этим подразумеваешь? По-твоему, ему следовало открыться тебе после того, как он собрал мебель? Или когда вместе с другом занес ее в дом?
С шумом ставлю на стол стакан с остатками коктейля.
— Перестань, Брэд! Не трави мне душу!
— Хочешь вообще закрыть эту тему? — невозмутимо спрашивает мой сосед.
Вздыхаю.
— Хочу и не хочу… Сама не знаю. — На мгновение-другое умолкаю. — Понимаешь, дело не только во лжи. Меня убивает сама эта мысль: я благополучно сошлась с Дэниелом и в каком-то смысле забываю Ричарда. Получается, что я чуть ли не благодарна «воле случая». — Меня передергивает. — Об этом страшно даже подумать.