По приказу короля
Шрифт:
По комнате полетели перья, Син оттеснил Калли к стене и уже был уверен, что загнал ее в угол, но Калли вдруг выпустила подушку и бросилась к нему. Не ожидая такого поворота событий, Син сделал три полных шага назад, а она принялась безжалостно щекотать ему ребра. Син, смеясь, отбросил подушку и обхватил Калли руками, чтобы остановить ее.
— Сдаетесь мне?
— Никогда, — со смехом отозвался Син.
— Никогда? — Ее глаза загорелись. — Это мы еще посмотрим.
Подняв жену на руки, Син осторожно бросил ее на кровать
Син еще продолжал громко смеяться, когда дверь в их комнату открылась.
Они оба замерли, увидев стоящую на пороге горничную. Девушка, выпучив глаза, смотрела на Сина, на котором не было ничего, кроме брюк, и на босоногую Калли, которая, обхватив мужа за талию, повисла у него за спиной. В воздухе еще летали перья, и если Син не ошибался в своих догадках, эти перья вскоре оказались бы у них в волосах.
Проходя мимо по коридору, Брейден мельком заглянул к ним в комнату, а потом вернулся и с любопытным видом встал позади горничной.
— Можно задать вопрос?
Рыдая от смеха, Калли уткнулась в шею Сина, а он, стараясь придать себе беспечный и естественный вид, переступил с ноги на ногу и прокашлялся.
— Вы видите что-то необычное в том, что мужчина развлекается со своей женой?
Брейден и горничная обменялись озадаченными хмурыми взглядами.
— Я приду позже, — прошептала девушка и, попятившись из комнаты, закрыла дверь.
Калли немного сползла со спины Сина, но не отпустила его, а, держа за талию, поцеловала в голую лопатку.
— Доброе утро, Син. — Веселые нотки в ее голосе удивили Сина.
— Могу я теперь узнать, что привело к подушечному безумию? — Он посмотрел через плечо на Калли.
— Я была сердита на вас.
— За что?
— За то, что вы опять спали на полу. Что за отношения у вас с полом? Многим женщинам приходится бояться, как бы их мужья не оказались в чужой постели, я же ревную к камину. — Калли заметила, что его лицо снова стало серьезным. — Не смейте.
— Не сметь — чего?
— Смотреть на меня такими серьезными глазами, Син… или я снова ударю вас подушкой.
— Вы шутите, да? — Строгий взгляд сменился удивленным.
— Не шучу. Я действительно покалечу вас, если понадобится. Объявляю сегодняшний день днем веселья. Сегодня не будет ничего серьезного, никакого уныния и задумчивости.
— Вы это серьезно? — Син недоверчиво смотрел на жену.
— Совершенно серьезно. За каждый мрачный взгляд, который я увижу, вы получите наказание.
— И как же вы накажете меня? — Он иронически поднял бровь.
— Так, как вас никогда раньше не наказывали. Проказами и шалостями, за которые, гарантирую, вам захочется меня придушить.
Син улыбнулся вопреки собственному желанию.
— Видите? Не так уж трудно улыбаться и быть веселым.
Сину очень хотелось бы иметь возможность
— Мне нужно найти повстанца.
— Тогда можете искать, пока не ослепнете. Но превратите этот поиск в развлечение, а иначе я буду щекотать вас, пока вы не взмолитесь о пощаде.
Женщина просто сошла с ума, но Сину это нравилось.
— Моя первая задача на сегодняшний день — заставить вас сменить кольчугу на что-нибудь другое. — Протянув руку, Калли вытащила перья у него из волос.
— Я не надену накидку.
— Прекрасно, значит, не накидку. Но у вас же есть другая одежда. Я видела ее в сундуке.
У него действительно были брюки из ткани и обычный сюртук, но он редко надевал их.
Син не представлял себе, почему вообще обсуждает ее просьбу, но внезапно осознал, что ему важно доставить Калли удовольствие. Так не должно быть, но так было. И просьба была сущим пустяком… так мог ли Син отказать?
— Отлично, миледи, сегодня не будет кольчуги.
Калли была настоящей красавицей, и довольное выражение у нее на лице вызвало у Сина острый приступ желания.
— Днем мы устроим для себя небольшой пикник на лугу позади замка, — объявила Калли и, когда Син открыл рот, чтобы запротестовать, приложила руку к его губам. — Никаких возражений. На сегодняшний день вы мой, и я покажу вам окрестности деревни. Ищите своих повстанцев, если вам это нужно, а я намерена показать вам другую сторону жизни.
— Что это за другая сторона?
— Та, ради которой стоит жить.
Это было полное и окончательное безумие, и все же Син не мог найти в себе силы отвернуться от Калли. Она поднималась на цыпочки, пока их глаза не оказались на одном уровне, и тогда Син увидел в них желание и нежное чувство, которое для него никогда ничего не значило.
— Подарите мне только один этот день, Син, и я больше ничего у вас не попрошу.
— Отлично. — По выражению ее лица он понял, как важно это для Калли. По какой бы причине ей ни хотелось этого, он удовлетворит ее просьбу. — Вы получили этот день, я постараюсь быть не задумчивым, а веселым, — он запнулся на этом слове, — человеком. Но на следующее утро я снова стану чудовищем.
— Я примирюсь с этим, только если вы согласитесь сегодня быть полностью моим.
— Согласен.
Улыбаясь, Калли легонько поцеловала его в губы. Почувствовав ее шелковые губы на своих губах, Син застонал и, не в силах сдержаться, прижал Калли к себе так, что у нее остановилось дыхание, а Калли стала гладить руками его голую спину, нежно царапая ногтями кожу.
О, как восхитительно было держать в объятиях эту женщину, такую теплую, такую податливую.
Закрыв глаза, Син поднимал подол ее сорочки, пока не коснулся голой кожи бедер, ягодиц. Боже правый, как он желал ее.