По приказу президента
Шрифт:
– А потом ты ее бросил.
– Я когда-нибудь прежде говорил, что люблю кого-то? Когда? Разве я когда-нибудь рассказывал, что влюблен? Нет, блять, ни разу, Гейб. Так что ты должен был понять, что что-то не так. Я обещал, что позабочусь о ней. Я могу быть гребаным мудаком, но ни разу за все годы нашей дружбы я не обещал тебе чего-то, чего не смог выполнить.
Гейб ткнул его пальцем в грудь.
– Неважно, что ты сказал. Дело в том, что ты сделал. Ты кинул ее. Ты знал, что она беременна, и бросил ее - бросил жестоко. Ты бросил ее по смс и той же ночью
– А что насчет Зака? Он сделал примерно то же самое. Если бы ты не знал об этом гигантском заговоре, что бы ты подумал о том, как Зак обращается с Лиз? – Парировал Мэд.
Гейб замер. Вина на его лице, была словно удар в живот, хотя он точно знал, каким будет ответ. Черт, он знал это еще до того, как задал вопрос.
– Это не то же самое.
– Потому что Зак - это Капитан Америка, а я - привилегированный мудак, который относится ко всем женщинам как к дерьму.
– Мэд отступил.
– Это было все, что мне нужно знать, приятель.
– Черт возьми, Мэд. Она моя сестра.
– И любовь всей моей жизни. Я надеюсь и молюсь, чтобы она приняла все лучше тебя.
Ведь она же поймет? В конце концов, Сара знала. Когда этот беспорядок закончится, он появится перед ней и, наконец-то, все ей расскажет. Он надеялся, что увидит в ее глазах понимание и прощение. И, боже, он надеялся, что все это уладится до рождения их ребенка.
Но после не очень теплого приема сегодня вечером Мэд начал волноваться...
– Что ты хочешь, чтобы я понял? Заскрежетал зубами Гейб.
– Ты сказал ей, что заплатишь за аборт. Ты написал это.
И Мэд ненавидел каждое слово, которое печатал - и самого себя - той ночью. Но он также знал, что необходимо защитить Сару.
– И это тоже должно было вызвать у тебя подозрения, ведь, напомню снова, я пообещал позаботиться о ней. Ты помнишь, чем мы занимались за две ночи до того, как я покинул Сару? Помнишь, как мы столкнулись со старыми друзьями из Йеля в том баре в «Адской кухне», а потом сидели в парке и говорили о том, какими чертовски жалкими они казались?
– Да. Я помню, - ответил Гейб, его тон стал мягче.
– Я помню, как пошутил, что, если начну часами нести чушь о детях, ты должен меня застрелить.
– А что я ответил?
– Ты сказал, что все будет не так плохо. Сказал, что, может быть, это мы жалкие, потому что ни один из нас не оказался достаточно умен, чтобы найти женщину, которая будет с нами мириться. Ты сказал, что, может быть, пришло время повзрослеть. – Гейба осенило.
– Ты уже знал о ребенке.
– Уже несколько дней, - признался он.
– Когда Сара сказала мне, это была лучшая ночь в моей жизни. Я еле сдержался, чтобы не рассказать тебе об этом, пока мы сидели в том парке, но Сара хотела подождать с хорошими новостями, пока не сходит к доктору. И она хотела подумать о том, как преподнести это тебе. Я уже знал, что собираюсь жениться на ней, но мое предложение должно было быть особенным. Чувак, у меня был план. Все было готово к вечеру в Метрополитен... И русские все испортили.
Гейб
– Я не думал о той ночи в парке. Я не думал ни о чем, кроме того, что ты уничтожил мою сестру.
– Я чуть не уничтожил себя, пытаясь спасти ее, тебя, нашего ребенка - всех. Не думай, что я не понимаю, как ей больно.
– Мэд вздохнул, пытаясь сдерживаться.
– Но я понимаю твой гнев. Когда в тот день я услышал, как ты говоришь об Эверли, меня охватила ярость. Я просто рад, что между вами все устаканилось. Поздравляю, чувак.
Мэд отвернулся. Ему нужно было успокоиться. Нужно поспать - желательно в настоящей постели. Впервые за несколько месяцев. Может быть, наутро все будет казаться лучше.
Гейб схватил его за руку.
– Мэд, постой. Мне жаль. Я был неправ. Я должен был поговорить с тобой, когда мы пообедали, а не орать. И мне следовало хоть чуточку верить в тебя.
– Он протянул руку.
– Я рад, что ты жив. И счастлив что ты вернулся.
Мэд уставился на руку. Это могло быть ловушкой.
– Потому что теперь ты сможешь сам меня убить?
– Потому что теперь ты сможешь быть отцом для своего ребенка. Потому что теперь я не останусь один со всеми этими женщинами.
– Гейб усмехнулся, а затем посерьезнел.
– Потому что теперь я могу найти способ снова стать твоим братом.
Мэд пожал протянутую руку. Восстановить отношения будет не так легко, как он предполагал, но он был полон решимости вернуть семью, особенно Сару. Никто в мире не знал и не любил его так, как она.
Гейб обнял его и хлопнул по спине.
– Я действительно рад, что ты вернулся. Мне не нравилось жить в мире без тебя, чувак.
Мэд тоже скучал по ним. Ему было жаль, что он пропустил, как они изменились и посвятили себя любви своей жизни. Конечно, он наблюдал издалека, но он очень многое упустил.
– Мне так жаль, что я пропустил твою свадьбу. Скажи, что Коннор и Дэкс устроили тебе достойную холостяцкую вечеринку.
Улыбнувшись, Гейб отступил.
– Там не было ни одной стриптизерши.
Какой ужас.
– Может быть, мы должны устроить послесвадебный мальчишник.
У Гейба вырвался смешок.
– Нет. Теперь я счастливо женат и стриптизерши для меня под запретом. Это хорошая жизнь, чувак.
Да, Мэд тоже хотел этой жизни - с Сарой.
– Я бы предпочел, чтобы вся моя жизнь была посвящена семье. Только мы шестеро с нашими женами и детьми.
– Эй, я все устрою, если ты действительно сможешь убедить мою сестру простить тебя. Но сразу предупреждаю - это будет нелегко.
Сара была всепрощающей душой. Как только он объяснит ей, почему оставил ее, и на какие жертвы пошел ради ее спасения, есть вероятность, что они оба смогут начать с того, на чем остановились, верно? Может быть…
– Скоро я с ней увижусь. Я все ей объясню и буду ползать перед ней на коленях. Клянусь. – Мэд пообещал, что сразу же, как это будет безопасно, он появится на ее пороге и будет униженно просить разрешения любить ее до конца жизни.