По прозвищу Адмирал

Поселягин Владимир Геннадьевич

– Ого, старые знакомцы, – ухмыляясь, пробормотал я.

– О, Сашка, а ты что тут делаешь? – сразу опознал меня невысокий плотный лейтенант в лётном комбинезоне и шлемофоне и, не дожидаясь моего ответа, отвернулся к своим спутникам и ткнул в меня пальцем: – Поляков. А вы не верили, что мы с ним знакомы.

– Лёха, не культурно тыкать пальцем в человека. Где только тебя учили?

– Чё?

– Чё – по-китайски жопа. Учи русский язык.

Олег хихикнул, он больше всего попадал на эту мою фразу из всей команды, так что даже он успел

отвыкнуть произносить это вопросительное восклицание.

– Ну, ты нисколько не изменился, – хмыкнул лейтенант и, посмотрев на лаек, сопровождавших меня, снова хмыкнул: – И псы те же.

В прошлом году осенью он из Горького на своём транспортнике подкинул меня до Сталинграда. Дальше я уже на другом самолёте летел. Именно с ним я при посадке насчёт собак спорил: брать не хотел.

– А ты чего, в бомбардировщики подался? – поинтересовался я, подходя и здороваясь с ним, после чего поручковался и с остальными. – Экипаж, я смотрю, новый.

– Не-е, так же в транспортной. Задание ночью выполнили. Делали круг, чтобы затруднить поиск места выброски десанта, и нас сшибли. Откуда истребители взялись, до сих пор понять не можем. Один заход, правый двигатель горит, и рулевые тяги перебиты. Помнишь борттехника моего?

– Это усатый, что ли? Невысокий такой? С маузером в кобуре?

– Да, он хвастался, что его сам Котовский ему подарил, когда тот в его дивизии служил. Так он первым выбросился, мы чуть позже. Затерялись в темноте.

– Понятно. Будем посматривать по сторонам, может, приметим, как вас. А по поводу встречи с немцами я, кажется, догадываюсь, в чём дело. Ночью налёт наших на Ростов, похоже, был. Немецкие истребители-«ночники» их искали, а наткнулись на вас.

– Вполне может быть, – сбив шлемофон на затылок, задумчиво потёр лоб и подбородок лейтенант. – Да, тогда всё сходится. А мы уж думали, где сглупили, выхлопом патрубков себя выдали или какой пост наблюдения пролетали… Сам-то что тут делаешь? То, что ты в речники подался, я в курсе, по радио слышал, но тут же немецкий тыл?

– Есть такое. Присядем.

Мы сели на траву, где я стал живописать наши приключения. Не все, конечно, мало ли, но основное выдал, как и то, что мы три корабля у немцев угнали.

– Вот ведь, – хлопнул себя по ляжкам штурман, младший лейтенант Леонов. – Мы же ночью перед вылетом по радио об этом слышали. Столько шума вы наделали… Но ведь говорили, что суда уже к Москве идут?

– Ложный слух пустили по нашей просьбе, чтобы немцы нас тут не искали, а они искали.

– Понятно. Значит, они где-то здесь? – уточнил лейтенант.

– Не так и далеко. Идём, покормим вас, а то ведь наверняка голодные. Со вчерашнего дня не ели?

– Да, есть такое дело.

Собравшись, мы в обход холма прошли к нашей стоянке. Качество маскировки изумило летунов, они такого раньше не видели. Только вблизи можно было понять, что это не кустарник такой густой, а замаскированное судно. Летунов я разместил в матросском кубрике. Караулов с ними общался,

оказалось, они были хорошо знакомы, именно Лёха со своим экипажем и высаживал разведчиков дней десять назад для наших поисков. Узнав, что штурман – радист-любитель, он утащил его в радиоузел. Запчастей для немецких радиостанций хватало, а капитан сохранил их переносную радиостанцию. Вот они со штурманом и пытались что-то сделать, раненый радист только советом мог помочь. Вряд ли получится, по моему мнению. Если только с катера взять запчасти, там советская радиостанция стояла. Немцы с катером особых работ не проводили, лишь перекрасили да флаг свой повесили. А коробка пробитой пулями радиостанции была раскидана по деталям, и два любителя занимались ремонтом. Чуть позже капитан ушёл сменить Ефремова на посту на всю ночь. Больше смены не было, а он за день успел выспаться. Летунов пока на посты не ставили, не то чтобы не доверяли… Да, не доверяли.

Но пополнение я без дела не оставил. Стрелков в случае налёта у нас фактически не было, так что я расставил их по боевым постам. Расчёты из моей команды для двух зениток на буксире имелись. Алексея я поставил исполняющим обязанности командира бронекатера. Когда мы двинем в путь, кто-то из его людей или он сам встанет к штурвалу. Троих пока мало, но это были крепкие молодые парни, справятся.

* * *

Проснулись мы ближе к рассвету. Команда по распорядку занималась делами на всех трёх трофеях. Дед сидел у борта с удочкой, рыбу ловил, снасти мы на борту баркаса при инвентаризации боцманского имущества обнаружили. Червей он на берегу накопал и сейчас млел от рыбалки после хорошего завтрака.

Не успели стрелки часов добежать до девяти утра, как пришёл сигнал от Ефремова, который сменил капитана. Штурман вернулся к ремонту радиостанции, Лёха со своим стрелком занимались катером, изучали его, голова стрелка торчала из люка кормовой орудийной башни. Судя по тому, как тот яростно тёр макушку, снова приложился о броню башни катера. Все занимались делами. Так что, подняв тревогу, моя команда тут же встала к пулемётам, держа на прицеле степь, а я побежал к посту. К сожалению, видимость была небольшой. Летуны, побегав, тоже встали к пулемётам. Я же, подхватив винтовку, с Олежкой побежал к посту.

Поднявшись к сержанту, я невольно присвистнул, увидев, что наблюдателя взбудоражило. Достав из чехла оптику, я стал рассматривать колонну военнопленных, которых гнали два десятка немцев по той дороге, где мы видели мотоциклистов.

– Не наши, – рассматривая конвойных, пробормотал я.

Смысл в моих словах был. Зиновьеву, заму капитана Караулова, я велел, если они освободят пленных, переодеться в конвойных и гнать их в нашу сторону. В этом случае можно спокойно идти днём, нагло, они не привлекут внимания. Один из разведчиков отлично знал немецкий, оденет форму унтера, если что, отбрешется. Так что мы ждали такую колонну под охраной наших бойцов.

Конец ознакомительного фрагмента.