По прозвищу Чумной
Шрифт:
Некрос подбирается ближе, примеряясь для броска. Попадание.
Исчезнувший за время полёта дротика костяной пёс обнаруживается среди мародёров. Зверь цепляется в ещё одного недо-некроманта, оставляя третьего на Ликса. Тот безошибочно определяет, с какой стороны прилетело, но лезть в темноту не рискует. Память предшественника подбрасывает Алексею, что до своей первой смерти уроженцы Зиланделикса мало чем отличаются от простых смертных. Даже тот красноволосый мальчишка, которого он встретил в междумирье умирал не впервые, был полноценным инициированным некросом, а эти трое – или не были допущены, или слишком боялись смерти, если среди их народа и такие. Зато покопать могилы
Некросу подходит к пятну света вплотную, но его не замечают, мертвеца среди мертвецов. Вот только скорости нового тела для единственного верного удара не хватает, как и веса, чтобы повалить ухватившего его за предплечье противника. Зато попытки удушить проходят мимо, давая прекрасный шанс ударить куда-то в шею. Раз, другой, третий.
Инквизитору было не привыкать захлёбываться кровью, насколько к этому был привычен некромант – неясно, но тело отвращением на заливающую лицо артериальную не отозвалось, он только прикрыл глаза свободной рукой. Хуже от того, что он заляпался как последняя свинья, ему уже не будет, одежда и так была в состоянии “проще выбросить, чем отстирать”. Если что, снимет с трупов, он не брезгливый.
– Молодец, животинка, – он потрепал костяного пса по голове. – Может тебя с собой забрать? Чем ты питаешься?
Вместо ответа странное существо принялось потрошить одного из мародёров. Что ж, более чем красноречивый ответ. А Ликс, пожалуй, не будет мешать чужой трапезе и займётся своей. Мясо на огне как раз дошло.
– Есть в этой жизни счастье.
Неунывающий
Старший инквизитор Московской губернии, названный родителями совершенно непопулярным в ни тогда ещё в двадцатом веке, ни в нынешнем двадцать первом, именем Афанасий, мерял шагами приёмную, ни много, ни мало, самого Михаила Алексеевича. Когда-то младший, а теперь единственный, из великих князей и раньше интересовался делами инквизиции на ниве защиты интересов родины, а в последнее время и вовсе предпочитал держать руку на пульсе всех крупных дел.
– Проходите, Михаил Алексеевич освободился и может вас принять, – секретарь князя, высокая широкоплечая девица внушительных статей, выглянула из кабинета начальника.
Как только инквизитор зашёл в весьма скромно обставленный кабинет, девушка получила от начальника кивок, выходя в коридор: охранять покой высокого начальства и его визитёра. Пройти мимо этой валькирии без борьбы – хотя бы исключительно словесной – не всегда удавалось даже императору, что уж говорить обо всех остальных. Из какой дыры империи мужчина вытащил это сокровище, никто не знал, но второе такое чудо организованности и преданности в одном флаконе заиметь себе мечтали многие. Михаил Романов молчал как на допросе.
В кабинете князя слабо пахло снегом – зима в одну из столиц в этом году пришла с заметным опозданием, практически в середине декабря. Для своих неполных пятидесяти великий князь выглядел на зависть многим, впрочем, последние два поколения правящей семьи в целом долго сохраняли молодость. Удивительно долго, и многие грешили этим на лояльность некоторых из их предков к магам. С другой стороны, лезть в дела Романовых – нужно быть идиотом, не ценящим свою голову. Афанасий себя таковым точно не считал и другим не советовал.
– Здравия желаю, Ваш…
– Афанасий, не на построении, оставь это, – Михаил качнул рукой, указывая инквизитору на кресло. – Это на официальных мероприятиях я “Императорское Высочество” даже для тех, кто меня из-под заклинаний вытаскивал. Уж здесь-то… Я уже знаю, что случилось. Много полегло?
– Больше, чем хотелось бы, но
– Рязанскому хватило сил на такое? – Михаил придвинул к себе чашку с чаем. – А по нему и не сказал бы…
– Не Рязанскому. Чумному.
– Племянница расстроится. Да и не только она. Тут уже не чай нужен, – князь щелкнул дверцей. – Коньяк будешь?
Афанасий кивнул. Инквизиторская служба, опасная и трудная, с которой уходили на кладбище в разы чаще, чем на пенсию, всё равно считалась элитной. Особенно, кхм, одиозные в своих трудах – хотя многие предпочитали более ёмкое “ёбнутые” – инквизиторы и вовсе имели некое подобие фан-клубов и обожателей даже среди аристократских детей. Единственная дочь нынешнего императора, Мария Константиновна, например, относилась как раз к поклонницам Чумного и не слишком это скрывала. Алексей, помнится, в единственную встречу краснел и запинался так, что коллеги невольно заподозрили сглаз, порчу и проклятие на всём, на чём можно. Впрочем, после исчезновения великой княжны из поля зрения, тот вернул себе знаменитый злой язык и отыгрался на всех сразу.
– Ещё кто? Сколько захоронений?
– Пятнадцать. Пятнадцать захоронений и шестнадцать человек, – он “подкрепил” чай коньяком, сжимая чашку так, что тонкие стенки не лопнули только чудом.
– Поясни, – Михаил замер, не успев донести чашку до рта.
– Чумной и тут отличился. Ты же помнишь, что мы должны рассыпаться прахом после убийства? А много ли знаешь случаев, когда этого не происходило?
– Два? – после заминки отозвался великий князь, между бровей залегла тонкая морщинка. – Да, кажется два. Один совсем давно, один при прадеде в сороковых, но там такой смешанной крови инквизитор был, что собрал и магов, и шаманов, и ещё кого-то от Благовещенска до Москвы точно. Даже воскреснуть умудрился через несколько часов. Не скажу, что ему сильно помогло…
В кабинете повисла тишина. Инквизиторы, маги, шаманы… на самом деле, разница между ними не так уж и велика, расхождения больше идейного плана, чем какого-либо ещё. Ну, если зарываться в детали, то и в особенностях пользования силой еще имеются различия, но тонкости и должны быть, именно они позволяют выделить специализацию. И некоторые врождённые особенности, передаваемые по наследству склонности. Афанасий шевельнул пальцами, суставы хрустнули. Они похожи гораздо сильнее, чем принято считать. По крайней мере между собой, людьми-то они не являлись в принципе, полукровки с людьми были бесплодны.
– Ты опять начал себя грызть?
– Не начинай, я прекрасно знаю, что больше половины инквизиторов не доживает до тридцати. Но в случае с Лёшкой успел поверить, что тот и здесь станет исключением. Искатель приключений на свою жопу…
– Весь в отца, – хмыкнул князь. – Ладно, мертвецам всё равно, а мы должны думать о живых. Давай, к делам нашим скорбным.
– Итак, по последнему случаю…
*
К рассвету на планете, если к этому подвешенному в космосе кладбищу и минимальной смене освещения на нём могло быть применено такое слово, тела мародёров уже почти рассыпались в песок. Не без помощи обглодавшего их пса, сейчас покрытого тонким слоем мышц и плешивой шкурой. Только кое-что из одежды, отобранное некромантом для себя уцелело, к его радости, потому что тряпки, в которых это тело закопали, явно не годились ни для чего, кроме расшаркивания на приёме. Костяной пёс внимательно наблюдал за переодеванием Ликса и в горящих в глубине глазниц огнях почему-то мерещилось осуждение.