По пути Синдбада

Северин Тим

Но для меня это значения не имело. Мне предложили помощь, о которой я не смел и мечтать. Великодушие оманцев было поистине безграничным. Казалось, мир «Тысячи и одной ночи» все еще существует.

Глава 2. Малабарский берег

Лесоматериал для строительства кораблей оманцы издревле закупали на Малабарском берегу Индии, поскольку в Омане, большую часть территории которого занимает пустыня, материала для такого строительства не найти. Поэтому после разговора с Сайидом Файсалом я в последующие семь месяцев несколько раз ездил в Индию, чтобы приобрести необходимую мне древесину. Индия показалась мне страной прошлого, так и не вступившей в XX век. Несомненные красоты и богатства природы сочетались с нищетой населения, а высокие профессиональные навыки индийских мастеровых — с медлительностью в работе и волокитой.

В поездках по Индии меня сопровождали три человека, выделенные мне в помощь Министерством национального наследия и культуры Омана. Одним из них был Саид аль-Хатими, добродушный осанистый человек с окладистой бородой, неизменно носивший белоснежный тюрбан, принадлежность глубоко религиозного

и ученого человека. За его ученость его называли шейхом. Одно время Саид работал учителем в Занзибаре; он говорил на безупречном английском с оксфордским произношением. Кроме того, у него был удивительный голос — настоящий бас-профундо. Саид был приставлен ко мне в качестве переводчика и представителя министерства. Вторым моим спутником был Худайд, кораблестроитель из Сура; его главная обязанность заключалась в том, чтобы отобрать в Индии материал, необходимый для строительства корабля. Это был высокий, довольно стеснительный человек, носивший неизменно дишдашу, как правило бежевую. Его улыбку украшала золотая коронка, которой, как мне казалось, он втайне гордился. Он был заядлым курильщиком, что никоим образом не согласовывалось с моралью благочестивого Саида аль-Хатими, и Худайду вечно приходилось искать закуток, где можно было беспрепятственно покурить, но и когда я замечал его за этим занятием, он неизменно конфузился, хотя ни слова не говорил, ибо, как ни старался, не мог освоить даже основ английского языка. Еще одним моим спутником был Дарамси Ненси, индийский баньян (купец). Несмотря на свой возраст — а ему было под семьдесят — это был энергичный, предприимчивый человек. Он родился в Герате, провел молодость в Индии, а последние сорок шесть лет жил в Омане, в Маскате, рядом с дворцом, держа большой магазин. Дарамси Ненси был поставщиком двора его величества султана Омана, поставляя во дворец, главным образом, бакалею. Однако, по мере того как росли запросы султана, богатевшего на продаже оманской нефти, ассортимент товаров, доставлявшихся купцом во дворец, расширялся, и наконец Дарамси стал выполнять любые заказы, начиная с «Роллс-ройса» и заканчивая фисташковыми орехами. Бизнес Дарамси настолько вырос, что ему пришлось нанять несколько клерков из числа своих соотечественников, индусов, чтобы вести бухгалтерию. Когда Сайид Файсал рассказал ему о моем проекте, Дарамси вызвался сопровождать меня в поездках по Индии, решив, что три его сына вполне заменят его в Маскате. В рубашке и набедренной повязке, из-под которой торчали длинные костлявые ноги, он представлял собой колоритную личность. Мы объяснялись с ним на странной смеси хинди, арабского и английского. Несмотря на свой возраст, Дарамси, казалось, не знал усталости, а в конце рабочего дня, иногда длившегося восемнадцать часов, неизменно открывал свою белую хлопчатобумажную сумку, казавшуюся волшебной. Эта сумка, размером восемь на десять дюймов, была немногим больше конверта, однако, словно демонстрируя ловкость рук, Дарамси доставал из нее билеты, газеты, записную книжку с пометками и наличные деньги, необходимые для покрытия предстоявших расходов.

Мы вчетвером представляли странную группу. Так, всякий раз, приходя в ресторан, мы приводили в замешательство его работников. По одежде и манерам Дарамси Ненси они мигом определяли, что он вегетарианец. Кроме того, они доподлинно знали, что арабы (а двух моих спутников выдавали тюрбаны) не употребляют в пищу свинину, а при еде пользуются руками, в то время как европеец (таковым считали меня) использует при еде вилку и нож. Поэтому всякий раз нас пытались посадить за разные столики, но мы, естественно, возражали и в итоге садились за один стол, выбирая еду по вкусу, а потом поглощая ее каждый на свой манер.

Большую часть времени мы проводили в пути, переезжая от порта к порту по Малабарскому берегу. Нередко мы пользовались такси, машинами, которым было самое место в музее автомобильного транспорта. На ухабистых разбитых дорогах эти машины дребезжали и тарахтели, но с этим можно было бы и мириться, если бы они не ломались в самый неподходящий момент, в результате чего мы нередко попадали под сильный дождь, ибо сидеть в машине, водитель которой не знал, что делать, было бессмысленно. Словом, порой я проклинал все на свете. Однако мои спутники нисколько не унывали. Вероятно, шейху Саиду преодолевать возникавшие трудности и невзгоды помогало его благочестие. Трижды в день он молился, вынуждая нас прерывать дела. Также стоит отметить, что Саид и Худайд в каждом городе непременно шли на базар, чтобы обзавестись сувенирами — на мой взгляд, никчемными безделушками. Но особенно — что мне казалось несколько странным — они проявляли интерес к парфюмерии. Однако при выборе этого специфического товара они полагались исключительно на меня. Мне приходилось заходить вместе с ними в парфюмерную лавку, заранее закатав рукава рубашки, чтобы нанести на руку пробу духов, одеколона или туалетной воды. Арабы неизменно казались владельцу лавки богатыми господами, которым прислуживают. И было забавно смотреть, как лицо продавца, изображавшее поначалу подобострастие и лучезарное обожание, вдруг принимало сонное выражение, когда Дарамси Ненси, наш казначей, отпускал на покупку ничтожные деньги.

Приобрести необходимые материалы для строительства корабля мы надеялись, главным образом, в Каликуте [11] . Арабские торговые корабли регулярно приходили сюда в течение по крайней мере семи веков до того, как Васко да Гама, первым из европейцев посетивший воды Индийского океана, бросил якорь в гавани Каликута (а случилось это в 1498 году). Да и в настоящее время арабские корабли (хотя и не так часто, как раньше) приходят в Каликут за лесоматериалом, пряностями и другими товарами. В прежние времена население Каликута во многом обеспечивало себя, выполняя работы, сопутствующие торговле с арабами: заказы поступали и корабельщикам, и парусникам, и тросовым мастерам. Не оставались внакладе и женщины Каликута из общины индусов, исповедующих ислам. Многие

из них выходили замуж за приезжих арабов. Оказалось, что эта практика не изжила себя полностью, я в этом удостоверился. Когда мы ехали в Каликут, я обратил внимание на то, что Худайд захандрил, что было ему несвойственно. Причину его уныния у самого Худайда было не выяснить, и я обратился за разъяснениями к шейху Саиду. Саид глубоко вздохнул, покачал головой и, усмехнувшись, ответил:

11

Каликут — город на западном побережье Индии.

— Худайд опасается, что в Каликуте его узнают. Дело в том, что у него жена в этом городе, он женился, когда был моряком. С тех пор прошло несколько лет, но за это время он в Каликуте не появлялся и не посылал денег жене, а по мусульманским законам он должен о ней заботиться. Если он столкнется с родственником жены, его заставят заплатить неустойку.

Однако, когда мы приехали в Каликут, Худайд предпочел не прятаться и в первый же вечер нашего пребывания в городе отправился к жене. Вернулся он только утром, усталый, но умиротворенный. Как мне позже сказал Саид, Худайд с женой расплатился.

В Каликуте торговлю с арабами вели два известных торговых дома: «Торговый дом Барами» и «Торговый дом Койя». Конторы этих компаний располагаются поблизости друг от друга на побережье и занимают похожие бунгало, одноэтажные постройки с верандой, обращенной в сторону моря. С тыльной стороны зданий под навесами хранятся самодельные якоря, ящики с гвоздями, собранные в бухты канаты, канистры с машинным маслом и многочисленные тюки с невесть какими товарами. Веранды обоих бунгало облюбовали купцы, больше всего их собиралось по вечерам. Одни сидели на деревянных скамьях, другие — в тростниковых шезлонгах; кто пил кофе, кто — чай, время от времени поглядывая на то, как волны Аравийского моря с шипением накатываются на берег.

Владельцы обоих торговых домов считались почтенными, уважаемыми людьми, имевшими в торговых кругах репутацию надежных партнеров. Абдул Кадер Барами, с которым мы встретились, действительно оказался знающим и опытным человеком. У него (по милости Аллаха) было семеро братьев, но все основные вопросы, связанные с торговлей, Абдул Кадер решал сам. Но и братья его, разумеется, без дела не оставались. Один из них руководил верфью в Бейпоре (городе в десяти милях от Каликута), где строили по заказу арабов современные дау, оснащенные двигателями. Другой отвечал за деловые связи с арабами; третий улаживал различного рода деловые вопросы с государственными чиновниками, для чего ездил в Дели. Остальные выполняли более мелкие поручения. Оказалось, что Абдул Кадер Барами хорошо знаком не только с торговлей лесом, но и с кораблестроением. Но, к моему огорчению, он расценил мои шансы закупить корабельный лес, а именно тиковые деревья больших размеров, как весьма незначительные. Свои слова он подтвердил распоряжением индийских властей, которое запрещало экспорт деревьев ценных пород, к которым причислялось и тиковое дерево. А сшивные корабли и вовсе вызвали у него неприятие. По словам Абдула Кадера, такие корабли ушли в прошлое, а с ними и мастера, умеющие их строить. Он посоветовал мне отказаться от мысли построить корабль в Омане, предложив при этом свои услуги. Он брался построить корабль за год, но только не сшивной, а построенный с использованием гвоздей. Наш разговор закончился тем, что Абдул Кадер, скептически улыбнувшись, проговорил, что мы, конечно, можем продолжить поиски корабельного леса, но вряд ли сможем купить нужный нам материал.

Полученная информация, хотя и была прискорбной, все же не отвратила меня от намерений достать необходимый мне материал и построить сшивной корабль. В одну из своих предыдущих поездок в Индию я побывал в Мангалоре, еще одном городе на побережье Аравийского моря. В тот раз я знакомился с парусниками индийской постройки. И вот на берегу одного из заливчиков, в тихом безлюдном месте, я набрел на целое кладбище кораблей. Три из них оказались сшивными кораблями, построенными по той же методе, что и арабские сшивные корабли, которые мне довелось видеть в Омане. Но между индийскими и арабскими кораблями обнаружилась существенная разница. Индийские сшивные корабли, на которые я наткнулся, были построены не из тикового дерева, а из айни. Айни, как я выяснил, сродни хлебному дереву, и его прочная древесина используется в строительстве, к примеру при изготовлении оконных рам и дверей. Но из этого дерева строят и корабли, правда, исключительно сшивные, ибо гвозди расщепляют древесину айни. Я также выяснил, что в волокнах айни содержится большая концентрация извести, и потому краска на этой древесине не держится. Но известь придавала айни и немаловажное полезное свойство: в кораблях, построенных из этих деревьев, не заводятся древоточцы. Немаловажным было и то, что древесина айни, как уверили меня индийские корабельщики, почти не уступает тикам по плотности. К тому же древесина айни стоила почти в два раза дешевле. И вот после разговора с Абдулом Кадером я решил для строительства корабля закупить айни. Решающим фактором, склонившим меня принять это решение, стало то обстоятельство, что индийские власти не включили айни в список деревьев, экспорт которых категорически запрещался.

После того как я принял это решение, я вместе с Худайдом, шейхом Саидом и Дарамси Ненси направился в Кочин, город, расположенный к югу от Каликута. Как мне сообщили, на холмах, находящихся вблизи Кочина, где во множестве растет айни, регулярно проводится рубка леса. Нам повезло: мы приехали как раз во время лесоповала. Устроившись в гостинице, мы отправились в лес, где нашли не только рабочих, но и торговцев лесом, которых наше вторжение, видно, вывело из обычного невозмутимого состояния. Торговцы эти, конечно, обрадовались появлению покупателей, собирающихся сделать большой заказ, но в то же время они пришли в немалое удивление, наблюдая как невесть откуда взявшиеся и такие разные люди бегают между деревьями, стучат по стволам топорами, чтобы по звуку выявить возможный дефект, а также определяют размеры айни, оглашая при этом воздух громкими восклицаниями.