По секрету с того света
Шрифт:
– Да, считай, что вот такая я дура! Я все равно это сделаю. Даже если он убийца. А ты можешь спрятаться в шкаф и контролировать ситуацию с газовым баллончиком в руках.
Реакция подруги была неожиданной:
– Ты что, решила переспать с ним, чтобы узнать правду? – с ужасом спросила она.
Я так и застыла с разинутым ртом.
– С чего это ты взяла?
– А то я тоже дура, и не понимаю, как от мужика можно добиться правды, учитывая при этом – подчеркиваю – учитывая, что он убийца! Или ты собираешься заставить его признаться в этом, напомнив, что он когда-то был пионером? Хотя, что это я, – спохватилась подруга, – ты же у нас не от мира
Я вздохнула. Возразить было нечего.
– Может, позвоним Листратову и расскажем все, до чего додумались? – предложила подруга.
На это я никак не могла согласиться.
– Как хочешь, но я все-таки переговорю с Сергеем. Вдруг он ни в чем не виноват. Зачем портить человеку жизнь?
– Замечательно! «Как хочешь!» Да разве здесь делается что-нибудь, как я хочу?! Тебе мало того, что произошло?
Голос Натальи сорвался на крик. Она ушла в комнату, громко хлопнув дверью. Но через пару минут вернулась с деревянным карнизом в одной руке, ножкой от табуретки – в другой и вопросом, что лучше в качестве боевого оружия. Еще через некоторое время Наташкин арсенал пополнился двумя кухонными ножами и скалкой. Отодвинув шкаф от стены, мы устроили двухместный партизанский наблюдательный пункт. Почти со всеми удобствами. Лешик на нашу возню не обращал решительно никакого внимания.
Вернувшись на кухню, я занялась поздним обедом, но Наташка перехватила инициативу и заставила меня звонить Сережке и заманивать его в гости. Разговаривал он как-то неохотно, но узнав, что Наталья с сыном уехали, изменил тон на почти приветливый. Правда, от приглашения попытался увильнуть, сославшись, что раньше девяти дома не будет. Я искренне обрадовалась этому обстоятельству, сообщив, что до девяти тоже буду занята. Ему пришлось согласиться.
Весь тщательно продуманный план чуть не рухнул из-за Лешика. Он, вникнув в отведенную ему новую роль командира маленького партизанского отряда, находящегося в засаде, так возмутился, что мы с Натальей даже растерялись. Смысл его гневных речей в итоге сводился к одному: «Не надо делать из меня дурака», на что Наталья беспрекословно заявила, что детям просто неприлично выглядеть умнее родителей. Родители могут обидеться. Сломался он только тогда, когда мы сказали, что без него нам очень страшно приводить план в действие.
К девяти часам вечера все заняли свои места, но тут заявила о себе Денька. Приняв засаду за веселую игру в прятки, она принялась весело скакать за шкаф и обратно, попутно умильно облаивая Наталью с сыном. Пришлось посадить ее на поводок и привязать к батарее. Только после очень злого приказа Лешика она прекратила издавать душераздирающие стоны, обиженно улеглась и даже не гавкнула ни разу, когда я, подкараулив через дверной глазок приближение Сергея, широко распахнула перед ним дверь. Вереща что-то про вкусную курицу, которую ему оставили к ужину, я провела его на кухню.
На мой взгляд, Сергей вел себя как-то странно. От ужина категорически отказался. Уселся на табурет, вытянул ноги и прислонился спиной к стене. Глаза были закрыты, но пальцы выбивали на столе бодрую чечетку. Такое поведение не вписывалось в рамки моего сценария встречи. Я немного растерялась и замолчала.
– Может быть, пойдем ко мне? –
Не могу сказать, что я расстроилась. Нет. Я разозлилась! Это была не просто досада, а ярость, которая кипела, клокотала во мне и требовала немедленного выхода. Не в силах совладать с собой, я вцепилась трясущимися от злости руками в Сережкину рубашку и заорала, шипя и плюясь, как разъяренная кошка:
– Ты что думал, гад, а? Никто ничего не узнает? Димка засядет в тюрьму вместо тебя, и все будет в порядке? Не будет, слышишь, ты, подонок?! Не будет!!! Можешь меня сейчас придушить, но не будет!
Серж враз отрезвел. Глаза его дико вращались, лицо пошло красными пятнами. Он пытался оторвать мои руки от ворота рубашки, но я вцепилась в него мертвой хваткой, как бульдог.
Что там я орала еще, просто не помню. Очнулась только тогда, когда получила в рот кусок курицы. Сережка, поняв бесплодность попыток оторвать мою персону от себя, хотя бы и вместе с рубашкой (как качественно шьют сволочи-иностранцы!), нащупал на столе ждавшие его на ужин куски курицы и, в порядке самообороны, заткнул мне рот одним из них. Я удивилась, отпустила рубашку, выплюнула курицу прямо на него, немного подумала и опрокинула ему за растерзанный ворот тарелку салата. Мой запал кончился. Я растерянно уставилась на объект военных действий.
Объект вскочил не совсем цензурно ругаясь и стряхивая с себя остатки салата. Курица благополучно упала на пол сама. Низ нежно-голубой батистовой рубашки, в том месте, где она уходила в брюки, наливался майонезной заправкой, просвечивая красными помидорами, зелеными огурчиками и лучком. Не помню, была ли там редиска? Четко просматривался на рубашке и путь следования всей салатной массы.
Наверное, от растерянности я совсем рехнулась, потому что с глухим бормотанием: «Сейчас… сейчас…» бросилась к Сережке и вцепилась ему в пояс светлых брюк, намереваясь одним рывком освободить его от салатного великолепия. Сережка стойко держал оборону и активно сопротивлялся, отпихивая от себя мои руки и меня саму. В комнате заходилась лаем Денька. По батареям и в стены колотили недовольные соседи.
Наконец Сережке удалось схватить меня за руки.
– Все! Села и успокоилась! – запыхавшись проговорил он. Я отрицательно замотала головой. – А я говорю: села и успокоилась, – повторил он, силком усаживая меня на табуретку. В этот момент я бросила случайный взгляд в проем кухонной двери и вытаращила глаза, закрыв рот. Там в тесном тандеме стояли Наталья с сыном и с интересом ждали развития событий, недвусмысленно помахивая заготовленным деревянным оружием.
Я закрыла глаза и пробормотала:
– В Багдаде все спокойно…
– Ч-ч-черт! Ч-ч-черт! – шипел Сережка, снимая с себя остатки салата и со злостью швыряя их на пол. Я тупо наблюдала за его действиями, но успела заметить, что бригада спасателей вернулась на место своей дислокации.
– Ты что, очумела?! – покончив с салатом, зло поинтересовался пострадавший. «Можешь меня придушить, можешь меня придушить!!!» – с гротескным сарказмом передразнивая меня, цедил он сквозь зубы. – А сама при этом так придавила мне горло, думал лапти откину. Дура!!! Идиотка несчастная! На хрена мне вообще тебя душить?! Удивляюсь, как это Димка еще жив.