По следам гениального грабителя
Шрифт:
Двое молодых мужчин и девушка, стоящие с сумками у обочины, напоминали голосующих. Обычная сцена, на них вряд ли кто обратит внимание.
Шабанов остановился рядом.
— Пока ты не подъехал, перед нами две машины тормознули, — улыбнулся Константин. — Хотели нас подвезти.
— Сумки складывайте в багажник, — распорядился Шабанов и, выскочив из салона, ухватил большую, с длинными плетеными ручками. Аккуратно, как если бы опасался в ней что-то разбить, установил сумку в самый угол багажника.
Константин с Назаром взяли тоже по одной, меньшие. Захлопнув багажник, Шабанов кивнул на «Опель», стоявший метрах в пятидесяти, и спросил:
— Интересно, сколько он здесь простоит?
— Все зависит от случая, — резонно заметил Константин.
— Костя, все забываю спросить: а
Ряшенцев довольно заулыбался:
— Так я ее и устанавливал.
— Ах, вот оно что, тогда понятно. А хозяин где?
— Уехал в Турцию, в Анталью, кажется.
— А он не догадывается, что машины нет?
— Кажется, нет. Тогда ему было бы не до отдыха. Вроде дня через два должен подъехать.
— Представляю его разочарование, когда он вернется, — хмыкнул Шабанов.
Разместились в салоне, Варвара устроилась рядом. Посмотрев на обочину, Степан спросил:
— Ничего не оставили? А то, знаешь ли, бывает…
— Все на месте. Было бы обидно оставлять миллионы на дороге, — хмыкнул Назар. — С таким трудом нажитые…
— Тогда поехали, — проговорил Шабанов и надавил на газ. На обочине остался поцарапанный «Опель».
Глава 2
Свидетелей не обнаружилось
Афанасий Николаевич Жилинский, следователь по особо важным делам, всю прошедшую неделю не покидал службу раньше десяти вечера, а вчера и вовсе заявился домой едва ли не с первыми петухами: занимался текущими делами — писал представление об устранении нарушений закона в одной из нефтяных компаний, где удалось выявить хищение на сумму почти двести миллионов рублей; затем предъявлял претензии строительной фирме, обнаружив нецелесообразное расходование средств, а потом набросал заметки на опротестование правового акта в отношении исполнительной власти, надумавшей подмять под себя прибыльное автомобильное предприятие. Так что Афанасий имел полное право провести выходные дни с книгой в руках, сидя в любимом кресле у широкого окна, через которое был виден уголок небольшого парка, заросшего старыми липами.
Однако проснувшись ранним утром, он почувствовал, что наступивший день сложится неудачно. Именно это и называется интуицией. Так что, когда после выпитой чашки кофе у него вдруг зазвонил мобильник, Афанасий даже не удивился — на экране высветился номер Темушкина, начальника отдела следственного комитета, его непосредственного шефа, — рыхловатого малоразговорчивого дядьки, но в целом человека неплохого. В прежние годы Темушкин успел поработать судьей, а потому он выглядел важным даже тогда, когда стоял у писсуара.
— Послушай, Афанасий, — забасил он в трубку, — тут такое дело — ограблен банк «Заречье».
Темушкин изъяснялся в свойственной ему манере, позабыв поздороваться, впрочем, он также никогда и не прощался, просто выключал телефон или бросал трубку. И в силу каких-то причин был убежден, что всякий подчиненный — в любое время дня и ночи — должен галопом спешить на место преступления, подобно борзой на зов проржавевших охотничьих труб.
— Банк «Заречье»? — невольно выдохнул Жилинский. — Но ведь это один из самых защищенных банков России. Я слышал, что у него десять степеней защиты.
— Все так, меня это тоже немало удивляет, но тем не менее банк ограблен.
— И каков приблизительный ущерб?
— Разные цифры озвучивают… Примерно около двух-трех миллиардов долларов.
— Ничего себе! Что же в нем такого лежало?
— Золото, еще что-то… Сам узнаешь по ходу. Выезжай немедленно и разберись с этим делом. Уверен, что лучше тебя с ним никто не справится. Тебя там будут ждать смежники из уголовного розыска, я уже им сообщил.
Жилинский выдержал паузу и ответил:
— Хорошо, выезжаю. — И прежде чем начальник отдела успел что-либо сказать, отключил телефон.
Афанасий Николаевич взболтал кофейную гущу и вылил ее на крошечное блюдечко — кашица растекалась по гладкому дну тонкими коричневыми зернистыми ручейками. Одна из струек — длинная и кривая — легко преодолела золоченый ободок, смявшись в темную кляксу. «Интересно, на что это может быть
Афанасий Жилинский всмотрелся в расползающиеся концы кашицы: по форме кофейная гуща напоминала звезду. Если так, то его ожидает успех, но без радости. Хотя сам бы он предпочел какое-нибудь любовное послание.
Что ж, пора выдвигаться! Перебирая несколько рубашек и джемперов, развешанных в ровный ряд, вытащил темно-синий свитер, купленный пару недель назад (всего-то два раза надел!). Но, повертев его в руках, сунул обратно в шкаф и достал привычный — светло-серый, приобретенный еще в прошлом году. Так получилось, что при расследовании самых резонансных преступлений Жилинский бывал именно в нем, и, что самое важное, раскрывал он их в кратчайшие сроки. А два последних и вовсе были раскрыты по горячим следам. Если бы проводилась статистика быстроты раскрываемости преступлений, так он непременно оказался бы в числе лидеров.
Так было с убийством банкира Осипова, застреленного в подъезде собственного дома. Поначалу у следствия возникла версия, что преступление было заказное, но впоследствии выяснилось, что на соседней улице проживала его любовница, у которой банкир проводил едва ли не каждый вечер. Вот только ее бывший муж, оказавшийся к тому же еще и полицейским, несмотря на давний развод, продолжал испытывать к ней сильные чувства и, не выдержав мук ревности, пристрелил счастливого соперника из пистолета.
А месяцем ранее в собственной квартире был зарезан генеральный директор завода «Шинавто». Его нашли сидящим за столом в своем обычном костюме, здесь же перед ним стояла недопитая бутылка «Столичной», пара рюмок, несколько салатиков, разложенных в пластиковые тарелки, и небрежно нарезанные копченая колбаса и селедка. На первый взгляд — банальнейшее убийство, какие нередко случаются в компании подвыпивших собутыльников, оставалось только найти человека, с которым покойный коротал роковой вечер. А его следовало искать в ближайшем окружении. Но потом Афанасий Жилинский обратил внимание на то, что удар ножом был проведен точнехонько в сердце, сверху вниз, что очень трудно сделать человеку, находящемуся в сидячем положении. А судя по всему, ссора произошла как раз за столом. Да и сам внешний вид директора — выходной костюм, ботинки, перепачканные в весенней грязи (мог бы оставить и в прихожей), — не соответствовал убогому застолью. Не всякий отважится сесть в пиджаке за стол с лежащей на нем жирной селедкой. А потом эти непрезентабельные пластиковые тарелки… Посуды, что ли, в доме нет? Многое в этом убийстве выглядело странным. Версия о собутыльниках была отметена Жилинским почти сразу. И вскоре возникла версия о недоброжелателях, которых у человека столь высокого уровня всегда было предостаточно, тем более что накануне тот произвел массовые сокращения. Возникло предположение поискать недоброжелателей среди уволенных. Вскоре был очерчен возможный круг подозреваемых, и оставалось только вычислить человека, способного произвести столь точный удар. Таким вещам невозможно научиться, лишь перелистывая красочные страницы книг по боевым искусствам. Такой удар называется поставленным и приобретается лишь благодаря долгим тренировкам и большой практике. Покопавшись в сведениях об уволенных, Афанасий установил, что в число его недоброжелателей попал начальник планового отдела, когда-то проходивший службу в ВДВ. Копнули поглубже, и выяснилось, в это самое время он находился неподалеку от дома, где было совершено преступление. А немного позже отыскалась и улика — на брюках убитого обнаружилось несколько шерстяных ниток со свитера начальника планового отдела.