По следам кочевников. Монголия глазами этнографа
Шрифт:
Полоса, разделяющая юрту посередине (IV, V, VI квадраты), — ничейная зона, вернее, она принадлежит всем взрослым членам семьи. В V квадрате очаг, а за ним маленький столик. VI квадрат принадлежит богам; там расставлены статуэтки будды и хранятся священные книги, разумеется, в тех юртах, где будда еще в почете. В других юртах фигурки богов заменены изображениями предков, то есть семейными фотографиями.
Что касается I, IV и VII квадратов, то здесь выполняют самую черную работу, принимают нищих и бродяг. Но прежде всего здесь резвятся маленькие дети. Однако при семейных торжествах женская половина рассматривается как принадлежащая родичам, а мужская — посторонним. Так, при рассаживании гостей на свадебных церемониях в юрте родителей невесты сартулы, проживающие в Убсунурском аймаке, приглашают всех родичей мужского пола на женскую половину.
По дороге к стадиону встречаемся с молодой женщиной, которая радостно бросается к нам. Мы с нею уже знакомы: накануне она вдруг нас окликнула, когда мы бродили по окрестностям, и начала умолять помочь ее младенцу, у которого внезапно поднялась температура и начался страшный понос. Ей не удалось найти врача, а к нам она почувствовала беспредельное доверие. Будучи полными профанами в медицине, мы не посмели дать ей врачебный совет, но молодая мать, оставив ребенка, пришла в гостиницу и упрашивала нас до тех пор, пока не получила лекарства. Посоветовавшись, мы вручили ей таблетку истопирина и велели три раза в день давать ребенку по одной трети таблетки, растворенной в материнском молоке. Теперь сияющее лицо молодой матери без слов говорит о том, что ее чадо выздоровело. Навещаем малыша; он чувствует себя великолепно, словно никогда и не хворал. Триста лет назад нас, разумеется, сочли бы за трех чудотворцев-исцелителей, будд, странствующих в облике чужестранцев и творящих добро верующим. Но в наши дни по Улангому только распространяется весть о чудесных свойствах венгерского лекарства.
В полдень мы присутствуем на торжественном обеде вместе с приехавшими в Улангом монгольскими, государственными деятелями, секретарем Монгольского революционного союза молодежи и местными руководителями. Кара опаздывает на обед, его задержала песчаная буря, такая сильная, что он буквально ничего не видел «дальше своего носа».
На следующее утро — снова в путь. Перед самым отъездом, когда мы горячо прощались с друзьями, примчался всадник с известием, что только что самолетом доставлен фотоаппарат, потерянный Карой в пустыне Гоби. Еще в Кобдо нам сообщили, что аппарат найден, но потом, очевидно, нас самих было трудно разыскать. Влезаем в кузов грузовика. Если бы мы знали, сколько приключений вскоре обрушится на нас, то еще менее охотно расставались бы с гостеприимным Улангомом.
10. В глубине лесов
Мертвая степь. — Современная передвижная мастерская. — Живая вода. — Болтливая дама не знает дороги. — В ухабистой долине. — Ночная прогулка. — Кочующее государственное хозяйство. — Путь к озеру Хубсугул. — Лесной народ. — Похищение невесты. — Как надо преподносить подарки. — Сиди прилично!
Вскоре достигаем берега Убсу-Нура, одного из крупнейших озер Монголии. Направо — длинная цепь высоких гор; ее вершины Цаган-Хайрхан-Ула и Хан-Хухэй-Ула закрывают горизонт. Налево — отражение тех же гор в черной воде огромного озера. Обширные луга между горами и озером поросли какой-то пахучей травой. От сильного дурманящего аромата разболелась голова. С воды поднимается пестрая птичья стая и с криком уносится вдаль. Воздух неподвижен; духота и зной усиливают пьянящий аромат. Вылезаем из грузовика, чтобы немного размяться и определить, какое же растение испускает этот одуряющий запах. Весь луг покрыт сероватой травой, похожей на полынь. Зверей здесь, видимо, нет. Но вот поднимается ветер, и на озере начинается волнение. Убсу-Нур — самое крупное соленое озеро в Монголии и после Хубсугула у него самая большая акватория.
Некоторое время следуем вдоль берега, а затем сворачиваем в сторону. Более часа едем, не видя воды, как вдруг далеко на горизонте среди степи возникает белый парус. Его мерцания напоминают нам призрачные озера в пустыне, и мы понимаем, что это шутка раскаленного воздуха. Степной мираж на этот раз дразнит нас двумя белыми юртами. Мы уже начинаем опасаться, что заблудились, как вдруг около шести часов вечера показываются строения государственного хозяйства. Оно расположено на речке Барун-Туру и носит то же название. Нас уже ждут. Быстро снимаем с грузовика вещи, немного освежаемся и идем знакомиться с поселком.
Госхоз создан в 1943 году. В центре стоят красивые здания. Это мастерские, хозяйственные строения, конторы и жилые дома. Я уже успел привыкнуть к тому, что степной народ живет в юртах, и дома меня поражают. Мы попали в Монголию будущего. Строения окружены деревьями и кустарником, внизу журчит Барун-Туру.
Нас везут осматривать хозяйство. Среди довольно большого поселка, состоящего на этот раз из юрт, встречаем мужчину в белом халате. Он показывает нам большой электрический сепаратор, работающий в центральной юрте. Рядом, уже ручным способом, прессуют масло и перерабатывают отходы. Юрты окружены низким каменным забором. Айрик, то есть кумыс, приготовляют в другой группе юрт. Производство этих продуктов ведется в крупных масштабах, не только для себя, но и для снабжения других аймаков.
С гордостью показывают нам работники госхоза свои телятники, перед которыми на привязи резвятся их обитатели. В коровнике нас приветствует веселая группа доярок в белых халатах. Старшая из них рассказывает о последних достижениях. Отсюда идем в мастерскую, где собирают и ремонтируют сельскохозяйственные машины. Под конец нам еще показывают мастерскую-передвижку. В большом закрытом грузовике установлен токарный станок и сложено много всевозможных инструментов. Передвижная мастерская спешит на выручку трактористам и комбайнерам в тех случаях, если у них что-нибудь не ладится во время работы в степи.
При осмотре этого вполне современного хозяйства мне бросаются в глаза телеги на цельных деревянных колесах. Спрашиваю у одного из молодых руководителей госхоза, почему не отправят в музей эти телеги, считавшиеся устаревшими еще во времена Чингис-хана. К удивлению своему, узнаю, что телеги новые, сделанные совсем недавно.
— Поверьте мне, — уверяет мой новый друг, — для нашей каменистой почвы такие колеса подходят как нельзя лучше.
Вот так и живут здесь рядышком старинная телега и современный комбайн. За зиму в госхозе построили несколько новых зданий и подвели их под крышу: теперь плотники заканчивают потолочные перекрытия. Здесь, в Северной Монголии, экономить дерево не приходится.