По следам легенды
Шрифт:
– Не дают жить, - мрачно ответил гуцул.
– И собственные живоглоты, и эти... фашисты.
Встретились им старый музыкант с мальчиком-поводырем. Брели они дорогой, остановились.
– Рад тебя видеть, дедушка, - сердечно сказал слепцу Олекса.
– У Марички все хорошо, учиться ее устроили.
– Бог тебе воздаст за добро, - ответил благодарно дедусь. Он предупредил: - Будь осторожен, Олекса, чужие люди в горах бродят, из города, не наши...
– Кто такие?
– встревожился возница.
– Не знаю
Будяк с рюкзаком и охотничьим ружьем карабкался по крутым склонам вдоль дороги. Он выбрал место под отвесной скалой, залег, зарядил ружье.
Наверху, прямо над ним, появились трое хлопцев. Будяк у них - как на ладони.
– Лежит, будто муха на стекле, - сказал один из них.
– Сейчас станет эта муха дохлой, - ответил его товарищ, доставая из-под кептаря наган.
Они видели, что бричка с Олексой приближается к засаде.
– Стрелять нельзя...
– Тогда как?
– Есть способ... Помогайте, - один из хлопцев выбрал большой камень, подсунул под него жердь. Камень медленно сдвинулся к обрыву, и хлопцы обрадовались - получалось неплохо...
Будяк поймал в оптический прицел Олексу, увидел, что тот весело смеется, и злорадно подумал: "Отвеселился, коммунист"...
Но камень уже катился вниз, увлекая за собой другие, помельче. Это была все сметающая на своем пути лавина, и Будяк услышал ее грохот, бросил ружье, прыгнул под укрытие скалы.
Гуцул резко остановил лошадей, тревожно огляделся:
– Слава Йсу, мимо... Чудно только, сколько здесь ездим - никогда камнепада не было... Чья-то чистая душа за тебя молится, товарищ Олекса.
– Спасибо ей, - серьезно ответил Олекса. Он и сам понимал, что был на волосок от гибели.
Они молча доехали до развилки, в сторону близких гор ответвлялась еле заметная тропинка.
– Дальше я пешком, - сказал Олекса, - места знакомые.
Он шел уверенно, привычный к горным тропам, и вскоре увидел землянки лесорубов. Его встретили неприязненно. Старший при виде чужака сказал, не ответив на приветствие:
– Уходи, горы не любят чужих.
– Я здесь свой, - ответил спокойно Олекса. Он знал, что лесорубы привыкли видеть в горожанах сборщиков податей и других вестников всяческих бед.
– А свой, тогда бери крису.
Олекса работал весь день, валил сосны. Вечером лесорубы собрались у костра, плеснули и ему в миску похлебки.
– Из Ясиней, говоришь?
– Из них.
– А Василя, который за Советы воевал, знаешь?
– Брат мой старший.
– Так бы сразу и сказал.
– Старший отставил в сторону крису, грозное в его руках оружие - топор на длинном топорище, доброжелательно предложил:
– Теперь рассказывай, с чем к людям пришел.
– Скоро Первое мая, - проговорил Олекса.
– В этот день пролетарии всего мира показывают буржуям и эксплуататорам свою силу и сплоченность.
– Ты где будешь в это время, Олекса, брат Василя?
– спросил задумчиво старший.
– В первом ряду.
– А если пуля жандармская?
– Что же, видно, такая судьба...
...Древнее Мукачево праздновало Первое мая. По узким улочкам мимо старинных приземистых зданий, соборов, учреждений со львами на вывесках шли колонны рабочих, крестьян, лесорубов. По призыву Коммунистической партии рабочий народ под красными знаменами вышел на улицы. Колонны вели пять духовых оркестров. На главной улице они соединились, и революционные мелодии слились в одну, мощную - "Интернационал". За оркестрами медленно ехали триста велосипедистов в спортивной форме членов пролетарских физкультурных организаций. Во главе рабочих колонн шли товарищ Олекса, члены крайкома КПЧ. Сирена и Мирослава были неподалеку, как и у других участников манифестации, у них в руках были первые распустившиеся ветки сирени.
По бокам первомайских колонн, охраняя их, шли крепкие парни с гуцульскими топориками в руках. Они опирались на них, как на посохи, но не следовало никому испытывать их терпение...
– Да здравствует единый фронт! Все в бой за лучшую жизнь в Закарпатье!
Эти лозунги были на всех транспарантах: на украинском, чешском, венгерском языках.
Рабочий класс Мукачева праздновал гневно и мощно свой пролетарский праздник - 1 Мая...
"Не отдадим Подкарпатье ни внутренним, ни чужеземным
фашистам!"
Клемент Готвальд встретился с группой депутатов-коммунистов чехословацкого парламента. Среди них был и Олекса.
– Приближается, - сказал Готвальд, - особый день. Помните?
– Конечно!
– ответили ему.
– 7 ноября!
– По недомыслию или чтобы бросить вызов, буржуазное правительство решило, что Национальное собрание будет заседать как обычно. Понимаете?
– Редкая возможность.
Его поняли сразу.
– Вот именно! Кому поручим выступать в палате депутатов?
– Товарищу Олексе!
– Пусть говорит от имени всех нас.
Олекса с трудом, но добился слова на заседании палаты депутатов Национального собрания Чехословакии. В этот день председательствовал Бенеш. Он делал вид, что выступление депутата-коммуниста его не интересует. Олекса говорил вот о чем:
– Свои первые слова с этой трибуны посвящу вопросам внешней политики, которые касаются восточной части республики. Но перед тем, как перейти к этим вопросам, позволю себе от имени трудящихся Подкарпатья передать братский привет трудящимся Советского Союза, особенно трудящимся Советской Украины, которые сегодня отмечают 18-ю годовщину своего победоносного Октября.