По следам обречённых душ
Шрифт:
— С чего же тогда мне начинать?
— Очевидно же. С чего-то не просто сложного, а в принципе почти невозможного. Ты же всегда так учился.
Сопротивленец задумался над словами товарища, но в голову, как на зло, не лезло ничего сложнее, чем высвобождение всей силы. Чтобы овладеть этим приёмом, что такого невозможного ему нужно сделать?
— Знать бы ещё, что может быть сложнее, чем чтение эмоций без прикосновений и зрительного контакта.
Тагус не нашёлся, что ответить и пожал плечами.
— Ты разберёшься, всегда разбирался. — Тагус слегка улыбнулся, одарив восхищённым взглядом лидера. —
Эпкальм кивнул и пошёл за ним следом, непрестанно размышляя о невозможном, но не находился, чем можно противопоставить.
По пути сопротивленцы вели уже более бессмысленные разговоры, чтобы понизить градус после очередной неудачи, хотя с каждой попыткой Эпкальм чувствовал, что становится ближе к поставленной цели, ведь в голове порой мимоходом мелькали эмоции друга, но этого было слишком мало, чтобы прочувствовать их как следует.
Уже приближаясь к зданию штаба, ребята заметили, как двое озорников прячутся за углом здания, осторожно выглядывая из укрытия. От Вильта непрестанно исходили тихие смешки, пока Памаль старался заткнуть его рот рукой и следил за выходом. Входная дверь отворилась и из-за неё показался Женя, который с деловым видом куда-то направился. Тагус, почувствовав неладное, поторопился к шутникам. Только он успел подойти, как Эпкальм разглядел какую-то верёвку в руках Памаля.
Между сопротивленцами начались оживлённые шиканья, ребята явно хотели, чтобы их друг не мешал, но тот оказался непреклонен. Пока Вильт оживлённо трепыхался и пытался остановить охранника гораздо больше и выше себя, соучастник, просто и безразлично оценив ситуацию, протянул верёвку Релуму и поднял руки вверх, показывая, что сдаётся. Не перестающий брыкаться Вильт, повис на руке Тагуса, на что тот просто схватил его под бок, и шутник повис над землёй.
Как только Тагус взял нитку из рук Памаля, та вдруг натянулась, уходя куда-то вверх. Раздался негромкий хлопок, после которого на землю повалилась куча маленьких шариков. Наблюдающий за всем Эпкальм, скрестил руки и усмехнулся, покачав головой. Он понял, что задумали негодники, но останавливать их уже не имело смысла, слишком поздно. Хитро, как всегда, нагадили кому-то чужими руками, подумал лидер.
Свалившиеся шарики, полетели прямиком на Женю, тот постарался прикрыться руками и убежать, но тогда взрывающиеся от удара темные кругляшки начали испускать зловонный дым. Окутавшие сопротивленца клубы, дезориентировали его, заставив бросаться кругами. Эпкальм видел только мелькающую макушку друга, который крича бегал в том дыму, пока, наконец, не вырвался. За ним протянулась полосы дымки, пока Воеводин, продолжая кричать, тёр слезящиеся и раскрасневшиеся глаза. Памаль хотел было дёрнуться к ведру, как его тут же схватил за шкирку Тагус.
— Ему нужна вода, — спокойно отозвался озорник, показывая на приготовленной ведро.
— И заметь! — подал голос Вильт. — Мы ему ничего не сделали.
— Как это не сделали? — разозлился Релум и осмотрел озорников поочерёдно.
— Ну ты же сам верёвку дёрнул, — пожал плечами Памаль Авакафас.
Тагус выглядел так, будто не знал, что делать, либо горе-шутникам пинков надавать, либо бежать помогать Жене, который уже катался по траве с жуткими визгами. Бросив сопротивленцев,
— Ты живой? — Релум разглядывал Воеводина, а потом стал выглядеть недоумевающе, столкнув брови вместе. Он начал принюхиваться к пострадавшему сопротивленцу. — Вы чего с ним сделали? — взревел охранник и повернулся к проказникам.
Вильт уже вовсю катался по траве от безудержного смеха. На его глазах скопились слёзы и сам он весь раскраснелся.
— Н-не мы! — еле выговорил сквозь смех Лебаг, держась за живот.
— А ты! — сказали оба в один голос.
— Он знает за что. — Вновь пожал плечами Памаль. — Пусть думает, прежде чем что-то делать.
Ни Тагус, ни Эпкальм не понимали, что происходит. Лидер подошёл к пострадавшему от очередной шутки и посмотрел ему в лицо.
— Это уже чересчур, — высказался Аноильтенс, разглядывая распухшие глаза Жени, от которых остались только маленькие щёлки. — Что он такого сделал, что вы пустили в ход самый жестокий из всех розыгрышей? Я думал это просто вонючие бомбочки… Вы, что добавили в них порошок жгучего цветка? Тебе нужно сходить к Скафии, — уже тревожнее заговорил Эпкальм, разглядывая нанесённый ущерб. — Хоть что-то видишь?
Женя помотал головой.
— Бегал весь день за Липедессой, как пёс. Хотя все мы знаем, что снова началось, — ответил Памаль.
— Но это не ваше дело! — Помотал головой Эпкальм. — Я мог бы понять любой ваш самосуд, но только не это! Слушайте, я правда благодарен вам за беспокойство, но это мои проблемы, не надо примешивать кого-то ещё. — Лидер говорил точно, как отец, который отчитывал сыновей за проступок.
— Мы же семья, — возразил успокоившийся Вильт и поднялся с земли. — Проблемы одного — проблемы всех нас! Разве не так ты всегда говорил?
— Но это совсем не то, что решается семьёй. Это внутренний конфликт от которого страдает и Глорас. Парни, вам пора прекращать делать поспешные выводы. Вы и сами прекрасно знаете, что это скоро уляжется, так что не майтесь хернёй и отведите Женю к Скафии.
Проказники запыхтели и хотели было что-то сказать, как их перебил Тагус:
— Потому что вы это с ним сделали, вот почему вы.
— Прости, друг, мы и правда переборщили, — виновато сказал Вильт, подхватывая товарища, но на лице у него сияла удовлетворённость от проделанного.
— Да пошёл ты, козёл, — гневно, но тихо ответил Воеводин.
Компания из четырёх человек повела ничего не видящего сопротивленца внутрь, под ругательства Жени и Вильта. Эпкальм тяжело выдохнул, приложив руку к лицу. Его плечи поникли, а сам он чувствовал себя, точно выжатый лимон. Аноильтенс вскинул голову и посмотрел на сумрачное небо с мерцающими, точно светлячки, звёздами и внезапно вспомнил о той женщине и её дочери. Вспомнил беззаботное детство, когда они могли часами напролёт лежать в поле под небосводом, пить ароматный чай с мятой и лимонной вербеной со сладостями и разговаривать обо всём на свете. Как он и маленькая девочка бегали по блекло светящейся траве и ловили сияющих жучков, что щекотали ладонь, в которой их прятали. Вспомнил, как она трепала его по волосам и нежно улыбалась, материнской улыбкой, которую от своей мамы он не получал.