По следу диверсанта. За час до рассвета

Перед самым началом войны, летом 1941-го года, обстановка на Румыно-Молдавской границе была крайне неспокойной. Советские пограничные отряды, охранявшие границу, которая проходила по центру реки Прут, наблюдали скопление крупной группировки немецко-румынских войск, механизированных и мотомеханизированных частей. Неоднократно фиксировались пролеты немецких самолётов вдоль границы, вплоть до её грубого нарушения. Также имели место частые провокации с сопредельной румынской территории путем обстрела советских погранотрядов.

На 20-е июня отмечена дислокация 11-ой немецкой армии, 3-й и 4-й румынской армии общей численностью около 500 тысяч человек, 6 тысяч орудий и минометов, 60 танков и 600 самолётов.

На рассвете 22-го июня совместно с пограничниками вражескую атаку отразили регулярные части советских войск: кавалерийские, пехотные и моторизированные дивизии.

Румыно-Молдавскую границу протяженностью 480 километров

прикрывали войска Одесского Военного Округа. Общая численность советских войск, находившихся в приграничных районах, составляла 364 700 человек, 950 самолётов, 769 танков, 5554 орудий и миномётов.

20–21 июня часть приграничных войск Красной Армии после поступления секретной директивы из Ставки верховного главнокомандующего начала скрытно занимать оборонительные рубежи вдоль реки Прут. На запасных аэродромах была развернута авиация, а командующий состав организовал полевой штаб под Тирасполем. В час ночи 22-го июня поступил приказ о привидении войск в полную боевую готовность, все части погранвойск и регулярных частей были подняты по тревоге. Самая кровопролитная и жестокая война в истории человечества вот-вот должна была начаться. В составе советских погранвойск, которые в ближайшие минуты поднимут по тревоге, проходит службу молодой 22-ух летний пограничник Юрий Луговой. Мы увидим войну такой, какой её видел он. На рассвете 22-го июня 1941-го года начался сложный и опасный путь становления юного пограничника в опытного диверсанта, который пройдет дорогами войны до самой Победы.

В основу сюжета легли реальные исторические события, происходившие на территории СССР с июня 1941-го по февраль 1943-го года.

Молдавская ССР

Май 1941-го года

Тот солнечный июньский день я помнил так, как будто он был вчера. Даже по прошествии стольких лет и всего того, что выпало на мои плечи, и плечи тысяч таких же пацанов каким был я, тот день отчетливо врезался в мою память. В тот день еще не было этой страшной войны, которая перечеркнула судьбы миллионов советских граждан. Тогда ничего не напоминало мне о том, что в 160-ти километрах от меня, у самой границы стоит большая ударная группировка немецко-румынских войск, только и ждущая приказа ударить по Молдавии. В тот день у нас, двадцатилетних пацанов еще была надежда на то, что не будет никакой войны, а впереди нас будет ждать большая взрослая жизнь. У меня было отличное настроение, мне присвоили очередное воинское звание младшего сержанта и дали двое суток увольнительных. За два дня до этого, в мой крайний наряд на границе, я задержал вооруженного лазутчика с сопредельной территории. Граница между Молдавией и Румынией проходила по самому центру небольшой реки Прут, мы знали, что за нами с той стороны пристально наблюдают, знали кто наблюдает и даже видели их. Да они особо и не скрывались. Немцы. Офицер и два солдата, иногда пятеро солдат. Стоят на песчаном пригорке и наблюдают. Как видят нас, улыбаются, руками машут: «– Привет мол Иван, ты друг, я друг, стрелять нихт, нихт крик!» – и прочие подковырки. Они прекрасно знали, что у нас был приказ ни в коем случае не стрелять в ту сторону и не поддаваться на провокации и постоянно этим пользовались. Однажды целый взвод на берег высыпал и давай плескаться, а мы сидим в секрете и наблюдаем за этой вакханалией, не дай бог, кто на середину заплывет. Как тогда быть? Это нарушение границы, а на предупреждения они не реагируют, только стрелять, а выстрелишь – спровоцируешь, с тебя потом свое же начальство голову снимет, приказ ведь. Так вот и охраняли мы границу, они нас провоцируют, а мы молча наблюдаем за ними и нарушителей ловим, которых их разведка подсылает. Местные румыны – крестьяне, из них лазутчики как из меня балерина, не шибко они рвались помогать своим немецким хозяевам, потому что немцы их и за людей не считали. Таких лазутчиков много было, всех изловили, а некоторые сами приходили в комендатуры. Но тот ходок был совершенно другим, тогда я этого не понимал, но сейчас могу с полной уверенностью сказать, что это был не простой крестьянин, а хорошо обученный и подготовленный диверсант. И не стоять бы мне на этом месте, если бы он действительно захотел уйти от моего преследования, он сдался специально, позволил мне поймать его. А его немецкие друзья с сопредельной территории наблюдали за нашими забегами в бинокли. Это случилось перед самым рассветом, они хорошо подгадали время, когда бдительность максимально снижается и в сон клонит все сильнее. Нас было трое: я, мой друг Сашка Соколов и сержант Дима Нечипоренко. Он то первый и увидел нарушителя, диверсант переплывал реку настолько тихо, что до наших ушей не донесся ни единый всплеск, в то время как румын было слышно еще издалека. Зачем они послали их к нам? Совсем скоро я узнаю ответ на этот вопрос. Они хотели посмотреть, как будут действовать пограничники в случае столкновения с реальными вооруженными диверсантами, а не с обычными крестьянами. Наш секрет располагался вдали от любопытных глаз немецких наблюдателей, он был хорошо замаскирован внешне, и с обеих сторон его окружала высокая густая ива.

До уха Нечипоренко донесся еле слышный всплеск воды, где-нибудь в другом месте, никто бы не обратил на это никакого внимания. Но только не на границе. Реку переплыли два человека, в гражданской одежде и бесшумно выбрались на берег. Мы видели их отчетливо и уже были готовы броситься на перехват.

– Ребята, к нам гости! – сержант толкнул дремавшего Соколова и перебрался чуть ближе к дереву. Солнце еще не совсем выбралось на небосвод, но неприятелей вышедших на наш берег уже было очень хорошо видно.

– Что?! Кто?! – Александр встрепенулся и протер слипающиеся глаза – Где?

– На берегу, чуть левее от нас. – я тоже заметил их и ждал приказ сержанта.

Это было не первое мое задержание, я прекрасно знал, как нужно было действовать и был готов. Осенью мой срок службы подходил к концу, полтора года я прослужил тут на границе, а до этого год в учебке. Чем ближе становилась осень, тем дальше от границы были мои мысли, мне все чаще снилась родная Полтавщина, мой дом и конечно мама. Я все чаще задумывался о том, какая будет жизнь дальше, после всего этого. Тут бывало и такое, что ребятам уже отслужившим свой срок, приходилось оставаться на заставе дольше положенного, потому что пополнение не успевало прибывать.

– Как только начнут движение вяжем их, Луговой ты бери того с мешком, я второго, Сокол ты прикрываешь – распорядился сержант, Александр кивнул и нацелил винтовку в нарушителей.

– Как думаешь, кто это? – спросил Нечипоренко.

– Не могу знать, товарищ сержант – я думал, что это были очередные румыны, пробравшиеся на нашу территорию как уже бывало ни раз – крестьяне опять шастают.

– Нет, Юра, это не крестьяне – Соколов толкнул меня в плече и указал на того, кто был с мешком – смотри.

Один из нарушителей, тот, кого я должен был задержать, что-то коротко сказав второму, вдруг достал из-за пояса какой-то предмет. Это была легенда гражданской войны, никогда раньше мне не доводилось его видеть воочую – немецкий пистолет Маузер. Мы переглянулись. На моем веку, это был третий случай вооруженного перехода границы, в основном нам попадались контрабандисты, но эти двое не были похожи на них.

– Оружие! – воскликнул Соколов.

– Вижу – ответил сержант – Юра, возьми мой автомат, давай свою винтовку, второй скорее всего тоже вооружен, с ним я и так справлюсь.

– А если это провокация? – спросил я Диму, мне еще не верилось, что совсем скоро грянет настоящая война.

– Они пересекли границу, тем более с оружием. Действуем согласно инструкции, Соколов прикрывай.

Нечипоренко встал и выскочил из секрета, я последовал за ним.

– Всем стоять! Вы нарушили государственную границу Союза Советских Социалистических Республик, бросить оружие и лечь на землю! – закричал сержант.

Здоровяк увидев нас вдруг резко выхватил Маузер и выстрелил в нашу сторону, пуля опасно просвистела в миллиметрах от моего уха, у меня перехватило дыхание, это был первый случай на границе, когда в меня стреляли.

– Бросай оружие, иначе откроем огонь на поражение! – повторил Нечипоренко и выстрелил в воздух.

Они бросились в рассыпную. Здоровяк побежал в направлении Кагула, а второй в сторону нашего запасного аэродрома. Если бы они побежали обратно в реку, а наши пули улетели за ее середину, возможно, мы бы спровоцировали нападение немцев раньше, но тогда мы не думали об этом.

– Луговой хватай его, я за вторым! – приказал сержант и бросился на перерез бегелецу.

– Есть! – я побежал за здоровяком.

Он был в хорошей физической форме, не смотря на то, что весь берег был покрыт песком, а кое-где и галькой, по которой было неудобно бежать, нарушитель стремительно отдалялся от меня.

– Стоять! – кричал я вслед беглецу – Стой, стрелять буду!

Бандит вдруг резко обернулся и выстрелил в меня, я успел пригнуться, меня не задело. Он сбавил темп и нырнул под прикрытие дерева, от туда ему будет удобно стрелять по мне, а вот у меня никаких укрытий не было. Прозвучал второй выстрел, я бросился ничком на гальку и открыл ответный огонь, мне было плохо видно врага, поэтому я старался стрелять на вспышки его Маузера. Он выстрелил еще четыре раза и с каждым выстрелом пули ложились все ближе ко мне, я постоянно перекатывался с места на место, стреляя короткими очередями и все ближе подползая к нему. У него оставалось три патрона в магазине, нужно быть аккуратней, я не хотел, что бы табличка с моим именем украсила наше кладбище, на котором покоились убитые при выполнении служебного долга пограничники. Прозвучал еще один выстрел, нарушитель высунулся из-за дерева, что бы посмотреть – не убил ли он меня, а я только этого и выжидал. Мой палец плавно выжал спусковой крючок, автомат дернулся, толкнув меня в плечо и выпустил четыре пули. Очередь попала в ноги неприятеля, тот с воплем упал на землю. Еще два патрона, еще ничего не кончено. Я встал, нацелился на вопящее от боли тело и быстрым шагом подбежал к нему, отфутболив в сторону его оружие. Это действительно был Маузер. Замечательное оружие. Передо мной лежал, корчась от боли и с перекошенным от злобы лицом человек, он не был похож ни на одного румына, которых я задерживал до этого. На вид ему было 35–40 лет, крепкого телосложения на висках проглядывалась седина, густые усы и военная выправка.