По следу некромантки

Костылева Мария

Или нет, или он всё-таки ошибается?

Сейчас станет ясно.

Бережно сложенный платок лёг рядом с амулетом.

Миклад молча наблюдал за его действиями, и Уртан чувствовал его оживление. Ловец предвкушал то, что сейчас произойдёт. Как будто уже точно знал, какой результат покажет определитель.

И не ошибся.

…Спустя полчаса из дома плотника вышли двое мужчин. На том, что был повыше и с бородой, куртка выглядела так, будто её недавно вынули из лужи. Однако любой прохожий, даже если разглядел бы её в свете случайного фонаря, не стал бы удивляться.

Все в Вистании знали, что ловец некромантов — работа грязная.

13

Миена

услышала негромкий щелчок.

Один из присутствовавших в пещере некромантов, хмурый светловолосый мужчина по имени Куртен, подошёл к большому камню, где в центре зиял сгусток темноты размером примерно с кулак. Непосвящённый бы не разобрался, что это за пятно с зыбкими границами, но Миена прекрасно знала, как выглядит подслушивающее заклинание, хоть сама никогда и не пользовалась им — не было нужды. Раньше. А теперь… теперь, наверное, ей много чего нового придётся освоить.

И она это сделает. Потому что выбрала свой путь.

— Вы несёте добро? — спросил Куртен. Голос у него был глухой и чуть хрипловатый.

Миена подумала, что ещё какое-то заклинание помогает видеть, сколько именно человек идут в пещеру. Или слышать. Может, когда к нужному месту подходит один человек, щелчок звучит как-то по-другому?..

— Помогите нам!! — послышался надрывный женский голос. — Рои… Ройт ранен, Гиур истратил все свои силы, а я не могу… я не могу!..

— Кейна… — испуганно проговорила жена Куртена, Асвейта, маленькая женщина с бесцветным лицом. Она не была некроманткой, но «Марга» предоставляла приют не только гонимым магам, но и их близким. Теперь Миена это знала.

Куртен, не обращая внимания на то, что Кейна ответила не по правилам, бросился вон из пещерного зала. Хотя слово «бросился» не очень подходило в его случае: движения мужчины были экономны и бесшумны, но оттого не менее быстры. Так мог бы двигаться хищный зверь.

Миена переглянулась с Тригеном, ещё одним своим однокурсником. С этим мрачноватым парнем она почти не пересекалась в Пороге — он был таким же молчуном, как и сама Миена. Но за те пару часов, что девушка провела в пещере, она общалась практически только с ним. Он изменился совсем немного: стал казаться чуть менее забитым и чуть менее опрятным — должно быть из-за отросших каштановых волос. Скупясь на эмоции, но при этом довольно обстоятельно, Триген восполнил пробелы в знаниях Миены о «Марге», а заодно рассказал о Куртене, который при штурме Порога потерял учившегося там сына.

«Не успел спасти — пояснил Триген. — И теперь только и делает, что спасает других. Как будто в искупление».

— Я же говорил, — негромко произнёс он после исчезновения Куртена — так, чтобы Асвейта не слышала. Потом поднялся на ноги. — Пойду, посмотрю, может и моя помощь не лишней будет. А ты сиди здесь, там не так уж много места.

Миена, если бы и хотела, не смогла бы подняться с застеленной мягким ковром груды камней. Что-то словно случилась с её ногами, когда она услышала про ранение Роиса. Насколько это серьёзно?..

Однако выйти из зала Триген не успел — в пещеру уже ввалился Куртен, на одном плече которого висел Роис, а на другом — неизвестный Миене светловолосый парень. Парня подхватил Триген и потащил к одному из тюфяков. За Куртеном вошла заплаканная Кейна, которая тут же попыталась поддержать Роиса с другой стороны и при этом не тревожить рану. Какой уверенной казалась Миене эта девушка в тот день, когда забирала её кровь!.. Теперь же от этой уверенности не осталось и следа. Бледная и заплаканная, Кейна беспомощно повторяла: «Я обязательно убью кого-нибудь… непременно… призову какого-нибудь оленя и убью…». То, каким она взглядом смотрела на полуживого Роиса, как помогала его укладывать на мягкую лежанку, как целовала в белый мокрый лоб — всё это

сказало Миене многое. Ей вспомнился и сам Роис, виноватый и покладистый, безуспешно пытавшийся помешать Кейне уложить Миену на жертвенник. Всё это убедило Миену раз и навсегда отказаться от мыслей об этом человеке. Впрочем… мыслей больше и не было. Миена чувствовала, что переросла их. Ей даже было неинтересно, каким образом Роис умудрился рассказать об их встрече так, чтобы вызвать ревность Кейны. Главное, что сейчас, глядя на этих двух людей, чья жизнь в другом месте и в другое время сложилась бы совсем иначе, глядя на Куртена, рвущегося всех спасать и его похожую на тень жену, Миена окончательно убедилась в том, что сделала правильный выбор. Она многое успела обдумать за те четыре дня, что провела в особняке графа. За это время в ней утихла и обида на Корбара, и обида на Аряну — на тех людей, которым она тоже оказалась не нужна. В том числе и для грядущей экспедиции — девочка предлагала присоединиться из благодарности. И, возможно, из жалости. Но не из-за Миениных умений и знаний. Миена хорошо это понимала. И, может быть, это был бы даже неплохой вариант — всегда быть при деле, всегда быть под защитой влиятельных людей и ни о чём не волноваться. «Нам всем теперь станет легче» — так, кажется, говорил Корбар?

Но… разве для того она становилась сильной, чтобы теперь прятаться? Неужели все её жертвы окажутся напрасными?

А если нет, то куда тогда идти? Где она могла бы оказаться нужной?

Что ей теперь делать?

Об этом Миена и думала, сидя в гостевой комнате и изредка помогая юному Вождю Мира копаться в книгах. Думала, чтобы принять очень непростое решение.

Аряна, сама того не зная, навела её на мысль о роли человека в Паутине Миров. Миена прекрасно помнила, какой девочка была до встречи с графом, до понимания себя. От неё постоянно веяло осознанием собственной бесполезности, а в глазах читалась скрытая тоска. Теперь же, когда Аряна была охвачена своим делом, она словно бы горела изнутри. И, наверное, думать не думала о своём погибшем брате.

Миена же, неожиданно осознавшая, что ей совершенно не нужно тратить свои силы на защиту семьи, задумалась о том, чему она могла бы отныне отдать себя, что было бы способно так же зажечь её саму.

«Ничего», — был её первый ответ.

И тогда Миена подумала ещё раз.

Хорошо, согласилась она, не зажечь. Сложно зажечь того, кто не умеет гореть. Но ведь что-то же трогало её, что же приносило радость? Что-то же нравилось? Это уж точно было не убийство животных — и тем более не убийство людей. Это были какие-то короткие мгновения, которые требовалось теперь вычленить из своей памяти, высвободить из-под гнёта слова «надо», которое вело Миену всю её сознательную жизнь.

Сначала в голову полезли какие-то пустяки: молодой черноволосый плотогон на Вее, зимний день в Тиугаре, редкие разговоры с Роисом в Пороге, лучшая оценка за первый выученный урок.

А потом Миена вдруг вспомнила то ощущение счастья, которое переполнило её, когда с ней впервые заговорила спасённая Аряна, незадолго до этого стоявшая на пороге смерти. И ещё вспомнила Вииса, которого вытащила из осеннего Оклегона в весенний Явомир. Из смерти — в жизнь.

Аряна говорила, что некромантия — это не её.

Но ведь это и не Миенино тоже. Да, она убила медведя и стала сильнее. Но дальше не сможет пойти никогда. Никогда не станет лучшей некроманткой.

Потому что человека она тоже убивала, и не было в Миениной жизни ничего более противоречащего её природе. Если бы не Уртан, вряд ли бы Миена смогла это когда-нибудь признать.

Но даже без этой последней ступени, она уже может многое. А графская резиденция и Остров Лиц — не те места, где без её умений не могли бы обойтись.

Но такие места есть.