По следу судьбы
Шрифт:
— Какая досада. Ну ка быстро, позови хозяина.
Вежливо поклонившись, служка тут же убежал на кухню. Меньше чем через пять минут к моему столику уже спешил полноватый владелец отеля торопливо застегивая пуговицы камзола наперекос.
— Доброго утра, господин барон. Чем могу быть полезен?
Я лишь поманил пальцем, предлагая хозяину придвинуться ближе, и расстегнув ему пуговицы, поправил воротник и стал перестегивать ровно, а не на набекрень как у него.
— Говорят вчерашние заморские гости повели себя как мошенники.
— Так и есть господин барон, такая досада.
— Сколько монет они оставили?
—
— Очень хорошо. Неси-ка эти монеты сюда. Взамен дам тебе четыре настоящих. Да поторопись. И еще. Утром к завтраку господа попросят вина. Танкурское ведь самое лучшее?
— Так и есть господин. В наших краях самое лучшее.
— А какое попроще и подешевле?
— Илийское не плохое, но чуть кисловатое.
— Так вот, скажи господам, что Танкурское закончилось, и осталось только Илийское, ни чуть, не худшего качества, но кисловатое, ну, как мне сказал. За это получишь еще пять золотых. Сможешь выполнить мою просьбу?
— Но мои погреба полны вина, господин.
— Если будут настаивать, тогда подай. Не порть себе репутации, но все равно сделай как я прошу, вдруг согласятся. Это не подлог, просто дружеская шутка, хочу позабавиться. Если что, скажешь, я попросил. Вали все на меня.
— Тогда сделаю господин. — Поклонился владелец гостиницы, расплываясь в добродушной улыбке.
— Вот и хорошо. А сейчас неси мне монеты.
Я спокойно отсчитал девять золотых и передал их хозяину.
Доставшиеся мне фальшивые монеты империи Чард были хорошей подделкой. Печатались явно промышленным способом на очень хорошем оборудовании. А представляли собой крупную свинцовую монету, покрытую тонкой золотой фольгой, в четверть миллиметра толщиной. Очень интересный факт. Было похоже на то, что иностранцы относятся к нам как к дикарям. Тут и восточные рода называли северян дикарями, неизвестно за что. Наш образ жизни ничем особо не отличается. Да, северянин, порой, ведет более скромный быт. И ткани попроще, и еда грубоватая. Но у нас, в отличии от восточных и южных родов, нет богатых соседей, с которыми можно торговать. И тот факт, что мы зачастую используем пушнину как средство платежа, ничуть не умаляет ее стоимости. Попытки найти корень конфликта севера и востока бессмысленны. Надо исходить из того что конфликт существует и действовать в этом ключе, а не искать причины.
Завтрак прошел быстро. Аристократы вовсе не удивились тому, что было подано другое вино. Выпили что было и поспешили собираться в дорогу. Я лишь уловил момент чтобы оказаться возле графини, которая похоже, ждала только случая перекинуться парой слов.
— Как твои предчувствия?
— Они никуда не делись, госпожа. Попрошу вас подыграть мне. Вы поймете, когда.
— Хорошо, Нагор. Пока твоя интуиция не подводила.
Через час выехали все вместе на большой королевский тракт. Ехали в спокойном темпе, не торопились. Чуть впереди разведка, вокруг нас охрана, позади обоз с обеспечением и слугами. Говорили о разном, пустые разговоры о мелких делах. Шутили подтрунивали друг над другом. Я нарочно придержал коня и поравнялся с графиней, которая ехала рядом с графом Ардесом.
— Вчерашнее Танкурское вино было очень неплохим. — Заметил я нарочно
— С каких пор, Наг, ты стал ценителем вина? — Спросил Ригва корча ехидную гримасу.
— С тех самых, барон, как нашел путь в погреба моей госпожи.
Аристократы дружно закатились звонким смехом.
— Танкурское, одно из самых лучших вин в наших землях. — Ответил граф, вдоволь насмеявшись.
— Вот и я о том же. Не сравнить с Илийским, которое подали утром. Я спросил хозяина, он ответил, что Танкурское закончилось, и подвезут только к обеду.
— Так значит мне не показалось, что вино кислит. — Удивился барон Зейт из окружения графа. — Другое было вино.
— Здесь слева от дороги, у речной пристани есть винные склады купца Сардура. Это конечно крюк километров в пять, но зато попробуем хорошего вина, между прочим, из южной империи, да и прикупим себе в столицу, чтоб без пошлины.
— Как это без пошлины? — Удивилась графиня, придерживая лошадь.
— Ну как же. Если купец сам соберется в город везти вино, с него пошлину возьмут чуть ли не четверть стоимости. А имущество земельных аристократов пошлинной не облагается. Если проедет в составе нашего обоза обеспечения, пошлины не будет. И цена соответственно в четверть меньше за бочку.
— Ох и проныра же ты малой! — Высказался барон Терот, гарцуя возле меня. — Вот где только такому выучился, а? Да как ловко все придумал, ведь действительно без пошлины получается!
— А вы думали мы с учителем Енсом, только грамматику учим.
Дворяне опять закатились задорным смехом и дружно решили отправиться к пристани.
В результате этой задержки мы въехали в город не со стороны севера, а с востока и с заметным опозданием. Следом за нами двигались три телеги с бочками вина. Набрали с запасом, на радость удивленному купцу. Никому и в голову не пришло что таким маневром я сбил совершенно очевидный и предсказуемый маршрут, на котором нас могла поджидать засада или смертельная ловушка.
Королевский прием
Королевский прием
На следующий день в столичной резиденции Райз начался полный хаос. Визитеры шли один за другим. Приходили посыльные от королевского двора, обычные почтовые чиновники. Какие-то молодые аристократы выстроились в очередь к графине, теребя в руках рекомендательные письма, в надежде получить службу в ее замке. Ко мне пришел обещанный графом портной. Немногословный и весьма учтивый. Бывший раб, как рассказала мне Эдана, выкупленный в империи Ардесом, был очень талантлив, но не смог найти себе применение в самой империи. Здесь, же он получил от графа вольную и стал одним из самых признанных законодателей моды для северных родов. Да, и в этом вопросе, север и восток были соперниками.
Мне выделили несколько очень обустроенных и уютных комнат. О подобных комнатах в замке графини можно было только мечтать. До того, как ее отец получил земли на севере, они жили именно в этой столичной резиденции.
Портной внимательно меня осмотрел, ощупал. Вежливо предложил пройтись по комнате несколько раз. Поинтересовался особенностями моих сапог. В столице было принято носить обувь на твердой подошве. Мои же сапоги отличались тем, что фактически выглядели как кожаные носки. Ступня в таких сапогах чувствовала каждую неровность поверхности, даже крохотную травинку.