По ступеням «Божьего трона»

Грум-Гржимайло Григорий Ефимович

Колодец вырыт среди помянутого русла, имеет около 2 м глубины и содержит пресную, как кристалл чистую воду. Почва кругом песчаная и обилует щебнем и крупными отторженцами красного и зеленовато-красного гранита, зеленых порфиров и диорита. Абсолютная его высота 6660 футов (2030 м), по определению же Обручева – 6298 футов (1919 м) [247] . Исходя из этой цифры, думаю, что гребень центральной массы хребта Лу-чжа-цзин имеет не менее 7500 футов (2286 м) абс. выс.

247

«Центральная Азия, Северный Китай и Нань-Шань», II, с. 492.

Здесь

в ночь с 13 на 14 сентября мы испытали первый мороз; в дальнейшем же, пока мы оставались в Бэй-Шане, не проходило дня без утренних заморозков.

Утро 14 сентября было пасмурное; дул порывистый ветер с юго-запада, заставивший нас вспомнить о полушубках. Впрочем, непогода продолжалась недолго, и уже к полудню ветер стих и небо очистилось.

От колодца Лу-чжа-дуня к северу дорога пошла широкой долиной среди пониженной части хребта, разбившегося здесь на отдельные холмы и гряды; последние состояли целиком из роговообманковых красных и зеленых гранитов, прорезанных жилами зеленокаменных пород. На четвертом километре хребет кончился, и впереди обозначился новый хребет Кукэ-сана-ола, невысокий в том месте, где его переступает дорога, но грандиозный на западе, где к нему примыкает массив Лу-чжа-цзин.

В его предгорьях прежде всего обнажился серый глинисто-кварцевый сланец, прорванный во многих местах жилами диорита, а затем бледно-красный гранит. Того же цвета гранит (роговообманковый) слагает как неглубокую седловину хребта, так и всю массу его северных склонов.

На всем этом протяжении растительность была довольно обильная. Преобладал чий, но попадалось немало и кустарных форм – Ephedra, Caragana, Reaumuria, Calligonum, Kaiidium, Eurotia ceratoides; местами выдавались глинистые площадки, поросшие полынью, среди коей виднелись Aster, Arnebia, Kochia; кое-где мелькали своими метлами Calamagrostis, по щебню стлал свои пурпуровые, уже ветхие и истрепанные листья Rheum leucorrhysum и по водостокам, служа им бордюром, взбирался на крутобокие скалы кипец.

Такой же характер растительности встретил нас и на северном склоне хребта Кукэ-сана-ола, где мы прошли мимо двух колодцев – в одном (Шибэн-гоу; у Обручева – Ши-пын-коу) и шести (Я-мынь-шоу) километрах от перевала. Зато животный мир как здесь, так и во всей пройденной части Бэй-Шаня, поражал своей бедностью. Необыкновенно мало попадалось нам птиц как по числу видов, так и особей, так что, кроме обычных жителей пустыни – Corvus corax L., Podoces hendersoni Hume, Saxicola isabellina Gretzschm., Passer montanus L., P. stoliczkae Hume и Syrrhaptes paradoxus Pall., – почти что и назвать нечего. Мы видели однажды Gypaёtus barbatus L., неоднократно – соколов, стрижей и горлиц; был случай, что я натолкнулся на стайку вьюрков (Montifringilla sp.), но это, кажется, и все.

Затем, уже позднее, мы добыли для коллекции: Pyrrhulorhyncha pyrrhuloides Pall., Otocorys elwesi Brandt. и Columba fusca Pall. Из млекопитающих были обыкновенно только зайцы. Видели мы также, и притом неоднократно, джейранов (Gazella subgutturosa) и хуланов, но ни те, ни другие не подпускали нас близко. В горах Бага-Мацзун-Шань мы стреляли по архарам(Ovis sp.) и дикой кошке (Felis manul), но неудачно, и только у колодца Лу-цо-гу дежурному казаку удалось убить волка, подбиравшегося к баранам. Из ящериц чаще других попадались виды: Phrynocephalus var. versicolor Strauch и Eremias multiocellata G"unth.

За хребтом Кукэ-сана-ола потянулась местность, сильно всхолмленная выходами зеленых и прожилкованных кварцем темно-серых сланцеватых песчаников, сменяющихся далее к северу высокими грядами серо-фиолетового фельзита и фельзитового порфира. Дорога идет здесь в гору и вскоре, после крутого поворота, взбирается на гряду, образованную кремнистым сланцем, еще далее она вступает в поросшую чием долину Я-мынь-шоу, где многочисленные

обнажения в виде щеток и грив состоят почти исключительно из сланцев – черных и глинистых и зеленовато-серых слюдисто-глинистых; среди последних обильно выступает кварц, попадавшийся часто и раньше в виде жил, гнезд и россыпей. Эта обширная свита сланцев, только в четырех километрах к северу от колодца Я-мынь-шоу нарушенная выходом хлоритового гранита, заканчивалась мощным обнажением зеленовато-серого гнейса, за которым уже ширилась обширная долина Лу-цо-гу, где мы должны были остановиться.

Гребень гнейсовой гряды, составляющей один из восточных отрогов хребта Ба-бо-шань, был увенчан десятком небольших пирамид, сложенных из камней. Мои монголы поторопились с своей стороны положить каждый по камню и на мой вопрос, к чему они это делают, ответили:

– Таков уж обычай. Лу-цо-гу – зимой опасное место: снега много, бураны сильные… И путники складывают тут камни в знак благодарности за благополучный проезд [248] .

– Да, но ведь теперь не зима, и Лу-цо-гу у нас еще впереди?

248

Ср. Риттер. «Землеведение Азии», II, 1859, с. 69.

– Это не меняет дела, таков уж обычай!

Серьезнее других отнесся к этому обычаю Сарымсак. Сотворив перед заходом солнца обычный намаз, он вернулся на гору и провозился там с полчаса, складывая отдельную пирамиду. Зато Хассан ограничился тем, что подкинул к ближайшей пирамиде первый попавшийся камень.

– Что так скупо, Хассан?

– Будет… потому не к чему. Ведь если в степи застигнет буран, то хоть гору из камней складывай – толку не выйдет!

Впрочем, Хассан был уже известен нам своим скептицизмом.

Колодец Лу-цо-гу оказался в полукилометре к северу от перевала. Его абсолютная высота, определенная гипсотермометром и анероидом, выразилась цифрой 6775 футов (2065 м).

Здесь решили дневать. Я хотел предпринять боковую экскурсию к горам Ихэ-Ма-цзун-Шань, брат же надеялся хоть что-нибудь добыть для наших коллекций, давно уже не получавших существенных приращений.

Перед нами, ограничивая долину Лу-цо-гу с севера, высился хребет Бага-Ма-цзун-Шань, а так как дальнейший наш путь будет лежать вдоль этого хребта, то я считаю уместным сказать о нем тут же несколько слов.

Общее его простирание – широтное, переходящее лишь в западной части в северо-западное, общая длина между крутым восточным концом и седловиной на западе, отделяющей его от хребта Борю-булак, около 42 км, относительная высота восточной, наиболее высокой его части, около 1500 футов (457 м), западной около 1000 футов (304 м), а абсолютная всего гребня 7700–8200 футов (2345–2500 м). Глухим, очень глубоким и узким ущельем юго-восточного простирания он делится на две неравные части: западную – короткую, значительно пониженную и очень расчлененную, и восточную – вытянутую в один высокий, совершенно недоступный кряж. Эту последнюю В. А. Обручев называет Да-Ма-цзун-Шань, а западную – Хун-Шань [249] . Из дальнейшего будет, однако, вполне очевидно, что хребта Ихэ-Ма-цзун-Шань или Да-Ма-цзун-Шань, подымающегося километрах в 42–47 к востоко-северо-востоку от колодца Лу-цо-гу и заслоненного от него высокой частью Бага-Ма-цзун-Шаня, В. А. Обручев видеть не мог; он несомненно ошибся названием, поэтому и все то, что мы читаем у него о хребте Да-Ма-цзун-Шань, следует отнести к хребту Бага-Ма-цзун-Шань.

249

«Центральная Азия, Северный Китай и Нань-Шань», II, с. 497–499.