По ту сторону Алой Реки. Потерявшие судьбу
Шрифт:
– Далеко? – окликнула мать, суетившаяся у печи.
Левмир молча вылетел во двор, добежал до жилища Саната, с ужасом понимая, что никого не видно – зашли. В глазах потемнело, Левмир чуть не упал. Вот знакомая дверь. Дернул на себя, влетел внутрь.
– Вы! Вы! – задыхаясь, кричал Левмир.
Тишина. Все смотрят на Левмира – кто с испугом, кто с любопытством, а кто и вовсе с улыбкой. Ни драки, ни смертоубийства. У каждого в руке кружка, несколько бутылок с мутноватой жидкостью стоят у печки. Гости расселись на полу, а сам хозяин восседает на лежаке, с сомнением
– О, Левмирка! – воскликнул Саквобет. – Накатишь за компанию, за дорогого соседа?
Все рассмеялись, но холодный голос Саната будто ножом вспорол этот гам, прозвучав отчетливо и громко:
– Только попробуй. Тебе сперва я всыплю, а потом Лакил добавит, да так, что зубы из задницы вылезут.
– Да ладно, не серчай, хозяин! – смеялся Саквобет. – Давай уже, за мир!
– За мир, – вздохнул Санат и, зажмурившись, опрокинул кружку в рот. Его примеру последовали остальные. Только Левмир, не сводящий глаз с Саната в поисках признаков принуждения, заметил, как при слове «хозяин» вспыхнули его глаза, искривились губы.
– Садись, малой, чего ноги топчешь попусту? – предложил кто-то.
Левмир опустился возле стены рядом с Ровбалом. Тот потеснился, похлопал мальчишку по плечу и даже достал из-за пазухи яблоко. Левмир почему-то посмотрел на Саната, будто спрашивая разрешения, и тот чуть заметно кивнул. Яблоко оказалось кислым, но сочным, Левмир с удовольствием его сгрыз.
Когда руки и ноги, наконец, перестали трястись от волнения, Левмир начал прислушиваться к разговорам. Поначалу в них не было ничего любопытного – одни сплошные удары кулаками в грудь и заверения в вечной дружбе. Санат с улыбкой кивал, изредка вставляя словечко-другое. Замирение постепенно переходило в попойку, и Левмир начал подумывать о том, чтобы улизнуть домой, когда Саквобет, выпив залпом кружку, которая у него больше напоминала кувшин, спросил:
– А что, Санат, ты правда у вампиров в тюрьме сидел?
Левмир затаил дыхание. Ему страсть как хотелось послушать про вампиров, но расспросить Саната всегда стеснялся. Думал, не очень-то ему будет приятно бередить старые раны. Саквобет такими мыслями не терзался.
– Было дело, – кивнул Санат, на которого самогонка, казалось, вовсе не действовала. – Просидел год.
– Ну и как они? Многих видел?
– Ну… – пожал плечами Санат. – Некоторых. Их ведь не так чтобы очень много…
– Это как так? Ну, охраняли-то тебя…
– Люди.
– Люди? – Саквобет вскочил, сжал кулаки. – Это что ж за…
– Не шуми, сядь, – успокоил его Санат. – Люди в городе работают на вампиров. Сами вампиры не работают, платят людям. Обычно это те, кто хочет стать вампиром. Едут из деревень, нанимаются и ждут своего часа. Иные дожидаются, иные нет. Многие так и оседают, семьи там заводят. У вас разве не знают об этом в деревне? Наши все знали. Многие даже к знакомым ездили в гости в город, а то и наоборот. Правда, с города не больно-то охотно ездят. Вампиры следят, чтобы человек от всего человеческого отошел, всех родных забыл. Иначе не обратят. Им такие не нужны.
Стало тихо. Все молча смотрели
– Что ж за человек это, если о близких ради вампирства позабудет? – пробурчал Саквобет. – Вампир и есть…
– Каждый сам себе путь выбирает, – ответил Санат. – Не нам судить.
– Да я б им без суда головы поразбивал всем! – взревел Саквобет.
– Будешь голосить – ничего больше не скажу.
– Молчу! – поднял руки здоровяк. – Ну, так какие они, вампиры? А то я их только в центре донации видел, они там в масках…
Санат расхохотался.
– Что не так сказал? – нахмурился Саквобет.
– Шутник ты! В центре – это люди. Станут вампиры около тебя с иголками прыгать, как же!
Несколько человек засмеялись, но большинство выглядели обескуражено. Левмир же, которому по возрасту еще не полагалось сдавать кровь, слушал, раскрыв рот.
– Вот падлы! – Саквобет стукнул кулаком по полу. – Ну, я им тогда в следующий раз устрою там. Шавки!
– Ну и сядешь, как я, – сказал Санат. – Давай лучше выпей, да выброси чушь из головы.
Левмир заметил, что Санат стал выражаться проще, старательно подделываясь под местный говор. Будто волк пытается блеять по-овечьи. Санат надел маску, и понял это один Левмир. И то лишь потому, что каждый день разговаривал с загадочным соседом.
Саквобет осушил еще кружку и замолчал, только фыркал, о чем-то думая. Беседу продолжил Ровбал:
– А чего там с герцогом-то нашим стало? С Освиком?
Санат стиснул зубы, глаза сверкнули – и все за какой-то миг. Никто не обратил внимания, кроме Левмира.
– Его осудили и казнили, – прозвучал ответ.
– Так все ж их как-то убить можно? – воспрял Саквобет.
– Можно.
– Ну? Рассказывай!
– Тебе-то зачем?
– Давай уже, раз заикнулся!
– Я заикнулся? – покачал головой Санат. – Ну что ж… Ладно, скажу немного. Вампиров обычными способами убить не получится. Ножи, топоры, колья – все бесполезно. Но есть хитрости. Каждый вампир любит считать всякую мелочевку. Если перед ним рассыпать, например, горсть семян, он с места не стронется, пока все не пересчитает. Пока ковыряется, нужно металлом очертить круг вокруг него, и за черту вампир выйти не сможет.
– И чего? Ждать, пока он там с голоду подохнет?
Засмеялись нервным смехом, будто боялись, не подслушивает ли кто под окном. Левмир почувствовал, как сердце снова убыстряет ход. Неужели сейчас откроется тайна?
Санат не успел ответить. В дверь постучали, и все, как один, вздрогнули. Левмир так и вовсе подскочил на месте. «Вампиры!» – мелькнула мысль.
Санат отворил и, отступив на шаг, запустил внутрь Лакила. Протянул руку, поддержал.
Левмир еще не видел отца таким изможденным. Глаза совсем провалились в череп. Когда веки опускались, с лица смотрели два черных провала. В свете керосинки кожа казалась бледнее, чем у Саната, который, кстати, в последнее время немного загорел.