По ту сторону черной дыры
Шрифт:
– Как оказалось, многое, – ответил кардинал и раскрыл книгу на титульном листе, – взгляните на год издания.
– Одна тысяча девятьсот семьдесят первый! – прочел ошарашенный шут.
– Обратите внимание на исполнение, – продолжал Дюбуа, – текст написан не от руки. То есть, рукой так не напишешь даже при очень большом желании. О содержании я уже и не говорю…
– Ересь? – спросил король, которому уже давно пора было что-то вставить.
– Пополам с логикой. Синьор Торкемада за эту книгу сжег бы полстраны на своих милосердных кострах. А мне на аутодафе ну никак не хочется!
– Что
– От них, – вздохнул кардинал, – маловероятно, но возможно – они попали к нам из другого мира, хоть я и говорю сейчас ересь. Пути Господа неисповедимы! Супруга посла рассказывала мне, что их священники пользуются такими вещами, за которые у нас положено предавать инквизиции. Причем и мы, и они пользуются одним и тем же священным писанием. Чем черт не шутит! (Все перекрестились). Много лет назад наши предки, восхваляя Господа, прыгали у жертвенного огня, а мы бы уже эти прыжки посчитали недостойными нашего сана, – он указал на свой толстый живот.
– Так что же делать? – повторил король, – я уже готовился к церемонии помолвки…
– Готовьтесь дальше, – пожал плечами Дюбуа, – только о книге никому не рассказывайте. Не то меня Ромейский Владыка высечет розгами.
Шут хлопнул удрученного короля по плечу.
– Полно, Людовик! Старина, У тебя такой вид, будто ты отравился несвежей лягушатиной. Испей вина!
– Никакого вина! – шарахнулся от него король, вспомнив утренний конфуз, – к вечеру я должен быть совершенно трезв.
Кардинал изумленно глянул на него. Повелитель Франко никогда не отказывал себе в удовольствии пропустить пару бокалов. Присутствие послов из далекой Белой Руси уже начало плодотворно сказываться на государстве. Внезапно он вспомнил об одной важной вещи, которую не успел совершить утром.
– С вашего разрешения я вас оставлю, – сказал он и исчез за портьерой. Людовик помассировал виски.
– О чем это мы с тобой, Жак, беседовали до прихода Их Святейшества?
– О братьях твоих меньших, – отозвался паяц потягивая вино.
– Ну совершенно не на кого положиться! – сокрушенно вздохнул король, – что у меня за братья!
– В семье не без уродов, – философски заметил шут. Людовик вспомнил о сестрах и едва не заплакал.
– Ну а что мне прикажете делать с Анной! Может, скажешь, нет?
– В монастырь, к такой-то матери, жаль не помню ее имя – Мухин много раз называл.
– А может кардинала оженим?
– Знаешь, Людовик, так и до отлучения от церкви недалеко, – ответил шут, – может ты забыл, кто из нас шут? Этак мне скоро придется брать у тебя уроки.
– Да ну тебя! – отмахнулся король, – я просто доволен, что за сегодняшний день сделал больше, чем за прошедший год.
– Еще неделю поработаешь, и сделаешь больше, чем Карл Великий.
Людовик улыбнулся.
– Скажешь тоже. Мне бы хоть немного прибрать в королевстве: навести порядок, укрепить город, одолеть герцога Руанского…
– Ишь, размечтался! – прервал его шут, – ты бы для начала приказал убрать во дворце. Перед гостями неудобно, ей богу – такая вонь!
– Завтра – послезавтра начнем.
– Сколько раз я уже это слышал, – сладко зевнул Жак и уснул на королевском
Сидя у зеркала принцесса Диана едва сдерживала слезы. По привычке, считая свою горничную за предмет обстановки, она думала вслух.
– Уж лучше монастырь, чем такое унижение! Этот рыцарь меня как увидит, сразу отречется, или запрет подальше от людских взглядов!
– Что вы, ваше высочество! – всплеснула руками горничная Камилла, искренне любившая принцессу, – он вас уже видел! Клянусь святой Марией, он весьма хорош собой! К тому же, превосходно разговаривает на нашем языке.
– Тебе это откуда известно? – насторожилась принцесса.
– У меня подруга в Женуа служит при кухне, Аглая. Она рассказала, что сей рыцарь сначала сильно рассердился, узнав о предстоящей помолвке, а затем, когда ему что-то шепнул на ухо лекарь, он сразу повеселел. Вот увидите, Ваше Высочество, лекарь знает, как вас избавить от этой штуковины!
– Ах, Камилла, если бы только это произошло! Я бы тогда была согласна выйти замуж даже за главного конюха!
– Что вы такое говорите! – с ужасом воскликнула горничная, – принцесса – и за конюха!
Камилла с восторгом закатила свои хорошенькие глазки.
– Да я бы с удовольствием согласилась бы быть принцессой, даже имея эту гадость на глазу!
… Добрый фей из сказки не возник у них за спинами в этот момент, не вырвал из седеющей бороды клок заплесневших волос, не пробормотал «крибле – крабле – шмук!» И не поменялись местами госпожа и горничная – всего этого не было и в помине. Вместо этого в опочивальню принцессы ввалился пахнущий вином шут и сытно рыгнул в кулачок. Покои наполнил запах перегара. Горничная не растерялась – моментально отворила окошко и встала у него, ожидая пока помещение проветрится.
– Жак, милый! – защебетала принцесса, – ты ведь был в плену у росичей?
Шут не торопясь достал откуда-то из недр своего платья куриную ногу, откусил от нее добрую половину, прожевал. Затем налил в чашку морса из графина, отпил и произнес:
– Ик! Был.
– Скажи мне, как они? Чем занимаются их жены? Надеюсь, не сидят взаперти?
– Что делают жены? Знати? – переспросил удивленный шут.
– Да! Знати! – нетерпеливо произнесла принцесса, теребя веер.
– А как и вы, то бишь, нихрена! – фыркнул Жак, – вышивают на пяльцах, когда плохая погода, катаются на качелях, водят хороводы и жрут медовые пряники. От этих пряников рожи у них румяные, как у нашего кардинала. Но ты успокойся, тебе это не грозит.
Диана вопросительно посмотрела на него. Шут объяснил.
– Твой же суженый не из знати – простой воин.
Из того места где стояла Камилла послышался удивленный звук. Диана же продолжала расспрашивать.
– А что делают жены простых воинов?
– Следят за домом, воспитывают детей, готовят, стирают и получают тумаки от мужей.
– За что же тумаки? – задохнулась от возмущения принцесса.
– За то, что недостаточно быстро выполняют все остальное – шут одним быстрым движением обглодал кость, хлебнул из чашки и точным движением послал курногу в окно, при этом едва не задев носа горничной, а затем возвестил: