По ту сторону дороги
Шрифт:
– Да, на неделе запрос оформлялся, – произнес знакомый голос.
Он принадлежал Мередит Уотсон – главе нашей КаЗНи. Я видела ее вживую лишь пару раз, но эти встречи, очень короткие, надо сказать, оставили мне впечатление об этом человеке, как о яркой, уверенной и умной женщине, к которой я быстро прониклась симпатией.
– Неужели все дело в этом? – удивился неизвестный мне мужской голос. – Но она не единственная, кто проходил через распределение. Так происходит каждый год.
– Не могу ответить тебе точно. Этим делом займутся. Мы проверим все ее окружение, все портфолио, все, что сможем найти. Но боюсь, это нечто большее, чем обыкновенный срыв. В этой семье…
Разговор
– Алиса? – воскликнула она, и глупое выражение удивления застыло на моем лице. Она помнит мое имя?! – Что ты тут делаешь в такое время?
Я быстро поднялась на ноги и сложила руки в замок перед собой.
– Мне была назначена отработка, мадам. У меня есть соответствующий документ. Предоставить его вам?
– Нет, нет, – она отмахнулась. – Все в порядке. Но я думаю, ты достаточно сегодня поработала, можешь идти домой. Я тебя отпускаю.
– Спасибо, мадам! – я с быстротой молнии выключила компьютер, покидала вещи в сумку и поспешила к выходу.
Вот счастье, я все-таки смогла уйти раньше! Мне даже не удалось скрыть своего ликующего выражения лица. Собеседника мадам Уотсон я так и не увидела, похоже, он ушел, пока я собиралась. Но это и неважно. Главное, я лечу домой!
Выйдя на улицу и пройдя немного по дороге, я все же не удержалась от того, чтобы не обернуться: здание молчаливо врастало в темноту, его паучьи глаза чернели по всему бетонному телу, но одно окно все же продолжало ярко гореть – там, я знаю, находился кабинет Уотсон.
Пока я добиралась до дома, меня остановили целых семь стражей. Семь! Откуда они все только взялись? Не помню, чтобы столько ночных дежурных патрулировало улицы. Будь я в центре, наверное, через каждый шаг бы проверяли. Утренний звонок Троя снова вспомнился мне, и новая порция волнения, щедро приправленная страхом, окатила меня с головой. Что же все-таки происходит? А еще этот разговор в офисе… Или же я просто становлюсь чересчур мнительной?
Когда я тихонько вошла в дом, дабы никого не разбудить, было уже далеко за полночь. Я пробралась до кухни, чтобы найти там остывшую часть ужина, и рядом с тарелкой обнаружила маленькую записку, написанную рукой Сэм: «Трой звонил вечером. Просил, чтобы ты обязательно ему перезвонила, и неважно, сколько времени будет на часах. Кажется, ты окончательно вскружила ему голову, сестричка!» Я сжала записку в кулаке и помчалась в свою комнату, не забыв прихватить с собой телефон.
Моя комната располагалась в самом конце коридора второго этажа. Домик хоть у нас и был достаточно просторным, но все же скромным и пустоватым. Я на цыпочках прокралась мимо комнаты няни – ее сон в последнее время стал подозрительно чутким. Такое ощущение, будто ей кажется, что ночью ко мне пробираются целые толпы любовников.
Дверь моей спальни тихо скрипнула за моей спиной, и я облегченно выдохнула. Опустившись на пол, в полной темноте я без труда набрала номер. Мне не нужно было видеть расположение цифр, мои пальцы помнили их наизусть. К трубке долго никто не подходил, но, наконец, по ту сторону провода раздался приглушенный и сонный голос моего друга.
– Лиса?
– Да я, Трой. В чем дело? Я смотрела сегодня новости, но ничего необычного не заметила.
– Знаю, – буркнул он в ответ. – Сам видел. В этом вся и проблема, Лис, они ничего не показали. Я просто был поражен.
– Да что случилось-то? – волнение сменилось раздражением.
– В общем, слушай. Это произошло вчера вечером. Я хотел
– Трой… – процедила я сквозь зубы.
– Да, прости. Вчера погибла девушка. Если я правильно запомнил, ее звали Ванесса Делинхолл, – это имя резануло по моим ушам, а образ мгновенно предстал перед глазами: рыжие волосы, трясущиеся от волнения руки, заплаканные глаза.
– Не может быть, – прошептала я, ощущая острую сухость в горле.
– Ты ее знала?
– Она приходила в КаЗНу… Подавала заявку на профессию…
– Ох, Лис, мне жаль.
– Нет… То есть да… Просто продолжай.
– Ты только не принимай близко к сердцу, потому что дальше – хуже. Она не просто погибла, а спрыгнула с башни Совета. Сама.
У меня похолодели конечности. Сколько раз я бывала на той площадке! И представить, как кто-то бросается оттуда вниз, казалось невозможным. Мое воображение быстро нарисовало ее искаженное от удара тело во всех ужасающих подробностях. Я помотала головой, она слегка кружилась.
– Сам по себе этот случай – кошмар, – продолжал Трой, – но то, что на ней обнаружили, делает ситуацию еще более странной. Все ее тело, особенно руки, были исписаны черной ручкой. Думают, она сама это сделала. Там постоянно повторялось: «Ненавижу вас всех!» и «Следующие здесь – вы!».
Мне становилось хуже, я ничего не могла ответить.
– Хотя сейчас я понимаю, почему в новостях промолчали. Утром казалось, что они не могут проигнорировать такую трагическую смерть, хоть бы слово сказали. Но на самом деле все ясно. Самоубийств не бывало десятки лет, никто даже и не помнит о таком. А чтобы кто-то возражал против Советов? Я слышал, как отец говорил, что будут проверять всю ее семью. Они боятся, что девушка – часть какого-то заговора. Но все равно, как же можно промолчать в городе, где истина считается величайшей ценностью?
– По-моему, ответ очевиден, Трой. Ценности принадлежат только избранным единицам, – прохрипела я, радуясь, что телефонная линия их семей из ОБ не прослушивается. – Созвонимся завтра.
– Лиса, подожди…
Я отбросила трубку в сторону, отключив перед этим звук. Меня мутило. Перед глазами всплывали то образ девушки, то воображаемые надписи, а в ушах звучали слова Мередит Уотсон и восклицания Троя. Я даже не знаю, о чем думала в этот момент. Комната давила на меня со всех сторон, воздух казался горячим, липким и удушливым. Может, не знай я эту девушку в лицо, мне было бы легче, но сейчас отчего-то казалось, что я виновата в ее смерти, ведь и я была частью всей этой паутины. С трудом поднявшись на ноги, я подошла к окну и оперлась о подоконник. Воздух с улицы не дарил никакого исцеления, он был таким же душным и густым.
Не знаю, сколько я там простояла, но постепенно мне стало легче. Разве я виновата, что девушка не была готова к подобному? Нам объясняют правила еще в детстве, так заведено в нашем мире, неужели теперь мы все должны вот так легко поддаваться отчаянию и прерывать свои жизни? Или та девушка и впрямь была частью чего-то большего?
Тихий шорох заставил меня очнуться. Я настороженно оглядела зеленые кусты под окном. Звук был настолько тихим, что вполне мог и померещиться. Но вдруг он повторился снова, на этот раз уже ближе, почти подо мною. Пожалуй, надо бы сказать ша, что пора уже избавиться от этих зарослей, в них кто угодно может запрятаться. Колючие мурашки пробежали от макушки до пяток, когда шорох стал громче, а кусты зашевелились от настойчивого движения. Я вцепилась в подоконник, не в силах заставить себя спрятаться, что было бы, конечно, гораздо разумнее.