По ту сторону любви
Шрифт:
Забыв, что Дина переменилась к Моргану, Брюс разоткровенничался как-то вечером.
— По-моему, было бы гениально, если бы Морган женился на Холли.
— Ч.., что? — Дину затрясло.
— Ясно, что Холли влюблена в него, а Морган мечтает остаться здесь навсегда. Как бы упорно Морган ни работал, я не могу оставить ему наследство в ущерб своим внучкам. Вы с ним никогда не нравились друг другу.
— Никогда не нравились друг другу… — Она с болью вспомнила, с какой любовью крепкие руки Моргана ласкали ее.
—
В этот момент в библиотеку вошел Морган. Его глаза сияли, и Дина, которой только что напомнили о его преданности виноградарству и виноделию, поняла отчего.
— Ты говорил, Брюс, что я останусь здесь навсегда?
Холли стояла за ним в ослепительно белом шелковом платье. Дина пыталась догадаться, были ли они близки. Холли победоносно подняла свой бокал вина.
— Я.., я устала, — сказала Дина слабым голосом. На самом деле ее тошнило, и ей хотелось поскорее уйти к себе.
Морган не попытался ее остановить.
На следующий день в доме царило ужасное напряжение, и Дина поняла, что Брюс объявил о своем предложении Моргану. Дину больше всего испугало, что Морган не поделился с ней. Вместо этого он ушел из дома на виноградник раньше обычного, чтобы подумать и принять решение.
К полудню Дина была уже вконец истерзана подозрением. Холли влетела в столовую с письмом, как раз когда вошел Морган с видом мрачной решимости.
— Дедушка, тебе письмо от.., от графа де Ландо, — сообщила торжественно Холли.
Дина побледнела от неуместного выступления сестры. Брюс разрезал конверт и начал читать вслух: “Граф де Ландо имеет честь пригласить Дину Кирстен в его замок в провинции Бордо на все лето, поскольку его сын Эдуард не сможет приехать в Калифорнию и очень надеется на ее приезд во Францию”. К письму был приложен еще один золоченый конверт, в котором находились билеты на самолет и другое письмо, уже от самого Эдуарда, умолявшего ее приехать.
— О Дина, письмо от самого графа, — воскликнула Холли оживленно. — Кто отказывается от такого приглашения?
— Да, кто? — сказал Морган ледяным тоном.
Ссора между Морганом и Диной той ночью была неизбежной. Они были вдвоем в старинной обветшалой винодельне Совиньянио, освещенной только лунным светом, проникающим через открытые окна и двери. Как обычно, бурные эмоции взяли над Диной верх, и она обвинила Моргана, что тот хочет завладеть виноградником и поэтому женится на Холли.
— Ты на самом деле думаешь, что я на это способен? — спрашивал он настойчиво.
— Но ты же не предлагал мне выйти за тебя замуж.
— Как могут пожениться люди, которые все время ссорятся, ты об этом думала? Я все еще надеюсь, что мы научимся понимать друг друга. Я считаю, ты еще слишком мала для замужества.
—
— Во всяком случае, она не так ревнива!
— Может быть, ты хочешь именно Холли и виноградник в придачу?
— Значит, ты думаешь, я могу использовать женщину для удовлетворения своих амбиций?
— Да! Да! — закричала она со страстью.
— И поэтому ты можешь спокойно уехать к Эдуарду?
— Возможно. — Только слепая ярость позволила ей наговорить такое. Слишком поздно она осознала свою ошибку.
Он схватил ее за руки и сжал их с такой нечеловеческой силой, что она вскрикнула от боли.
— Я оставлю тебе что-нибудь на память, когда ты будешь с ним, моя дорогая, — сказал он резко.
Схватив ее за густые черные волосы, он приблизил ее лицо вплотную к своему, чтобы она взглянула в его горящие глаза. Он был в бешенстве. Его потемневшее пылающее лицо было чужим. Она задрожала.
Никогда еще она не видела его таким злым, и новый страх вкрался в нее. Такого Моргана она не знала. Он всегда контролировал свои эмоции, но сейчас они рвались наружу. В ее голове всплыли давние воспоминания о той статье в газетах, где рассказывалось об ужасных вещах, которые он наделал, и она попыталась вырваться. Но он только крепче прижал ее к своему крепкому мускулистому телу. Молния на ее платье расстегнулась, и он провел рукой по обнажившейся коже.
— Ты моя и никогда не будешь принадлежать ему. — Его источающая жар, ласкающая рука возбуждала ее.
Тепло его дыхания ласкало губы. Она с упоением вдыхала чистый запах его тела.
— Морган, не надо. — Она попыталась помешать ему раздеть себя.
— Спокойно, Дина! — скомандовал он. Он прижал ее к себе еще крепче и начал целовать долго и вызывающе. Дина пыталась вырваться, но ее сопротивление было напрасным. С каждым поцелуем она чувствовала все большую слабость во всем теле. Ее руки упирались в его грудь с крепкими мышцами, натянутыми как струны.
Он стал целовать ее в губы, пока его страсть не вызвала такого же ответного желания.
По мере того как ее сопротивление слабело, его поцелуи делались нежнее, а руки хотели ласкать, а не брать силой. Его легкие прикосновения вызывали мучительную сладость, и она крепче прижалась к нему, умоляя не останавливаться. Слезы брызнули из глаз от обиды, что он имеет над ней такую власть.
— Я не хочу любить тебя, — плакала она. — Это причиняет слишком много боли.
— Только потому, что ты не веришь в мою любовь, — сказал он со спокойной уверенностью в голосе. — Как ты не можешь понять, что сама причиняешь себе боль, не веря в себя! Почему ты стараешься разрушить нашу любовь? Дина, ты единственная женщина, которую я любил. Что мне сделать еще, чтобы ты поверила? — Он наклонился к ее груди и с нежностью поцеловал ее отвердевшие соски. — Я люблю тебя. Дина.