По ту сторону ночи
Шрифт:
— Попробуйте накормить его из бутылки, — сказал повар.
После долгих уговоров Саше удалось наконец соблазнить Малышку. Перепачкав морду сладким молоком, он все-таки оценил угощение и быстро опустошил бутылку.
…Мы все четверо собрались вокруг медвежонка. Каждому хочется потискать эту живую игрушку.
— До чего же мягкий! Как подушка!
— Ах черт! У него зубы, как иголки!
— Вот тебе и подушка!
— Стой, стой, куда рвешься?! Сиди смирно!
Малышка яростно огрызается, визжит и отмахивается от обступивших его людей маленькими, но цепкими лапами.
Лишь один
Но медвежонок не испытывает к овчарке никакой вражды. Наоборот, все еще побаиваясь нас, он явно тянется к четвероногому созданию. Уже дважды или трижды он, смешно вывертывая лапы, боком пытался подобраться к Рутилу. Тщетно! Всякий раз щенок, ворча, отбегал в сторону.
— Вы посмотрите, какую он скорчил мину! — смеется, глядя на своего любимца, Саша.
Действительно, я еще никогда не видел такой явной брезгливости на морде у собаки.
Ревнуя, Рутил даже огрызнулся на хозяина, когда тот захотел его погладить.
— Ну хватит, наигрались, — прервал наши забавы Миша. — Идите скорее завтракать, у меня каша подгорает.
В этот день мы остались с Сашей в лагере. Просмотрев привезенную коллекцию ископаемой флоры, я засел за запущенную полевую геологическую карту. Мой помощник занялся пополнением каталога образцов.
Маленький походный столик разместился у широко раскрытого входа в палатку. Нам хорошо работалось. Густо дымивший дымокур отгонял докучливых комаров, брезент защищал от солнца и не давал разгуляться ветру.
Время от времени я выходил на гальку, чтобы размять ноги и полюбоваться чудесным миром. Был изумительный летний день, из тех, что природа дарит только северянам. Солнце грело, но не жгло, светило, во не ослепляло. С моря дул легкий, как паутина, бриз. Он нес с собой сложный аромат разогретой хвои, терпко-лимонного багульника и медового шиповника. Все это растворялось в свежем запахе текущей воды и далекого моря.
Выходя, я всякий раз посматривал на привязанного на длинной тесемке Малышку. Он уже освоился с обстановкой. В большой степени этому помог Рутил. Отвращение, которое он вначале питал к нежданному гостю, постепенно, прошло… К полудню молодая овчарка сама стала заигрывать с медвежонком. Ведь они ровесники, и им очень скучно среди слишком малоподвижных двуногих!
Их игра несложна, но очень увлекательна. Рутил осторожно подбирается к повернувшемуся боком и как будто равнодушному Малышке. Подойдя вплотную, он, ощерившись, бьет его лапой по загривку. Медвежонок изо всех сил старается удержаться на ногах и, если ему это удается, вприскочку бросается на собаку. В последний момент он поднимается на дыбы и в свою очередь старается ударить Рутила лапой или сшибить его плечом. Но, увы, он привязан и к тому же не может сравниться с собакой в ловкости. Рутил крутится вокруг Малышки вьюном и всегда выходит из стычки победителем.
Увлекшись игрой, они иногда налетают на палатку, около которой Миша наладил свою кухню.
— Куда вас несет, окаянные!
Получив по шлепку, оба отскакивают назад и вновь принимаются с визгом, лаем и рычанием возиться на гальке.
— И откуда
— А вы думаете, я меньше гонял мальчишкой в футбол? Они скоро свалятся, вот увидите!
Сашино предсказание быстро исполнилось. Когда в обеденную пору Гоша вернулся с хорошей связкой черноспинных хариусов, а я, потягиваясь, пошел мыться на реку, набегавшийся до изнеможения Рутил уже сопел, свернувшись у нас в палатке, а Малышка приткнулся на солнышке к выброшенной половодьем большой коряге.
После обеда Гоша опять отпросился на реку. Его рыболовная страсть неутолима. Сутками он может бродить по берегу, не испытывая ни усталости, ни голода. Миша тоже идет к воде потрошить рыбу, а мы с Сашей опять садимся за работу. В лагере воцаряется тишина.
Через полчаса перед палатками захрустела галька. Я слышу, как возвратившийся Миша не спеша возится у костра, раздувая огонь и напевая себе под нос.
— Миша, что-то медвежонок затих, посмотрите, здесь ли он?
— Да что с ним сделается! Тут, конечно, в нашу палатку заполз.
Я вновь обращаюсь к карте. Нужно торопиться закончить работу и успеть к закату на берег. Я ведь тоже рыболов. Воображение уже предвкушает сильный рывок и живую тяжесть бьющегося на удочке хариуса.
— А-а-а! — раздается вдруг неистовый крик.
— Что за чертовщина?
Опрокинув флакон с тушью, мы выскочили с Сашей из-за стола.
— Вы посмотрите на этого мерзавца! — вопит Миша, — Ах, сучья лапа! Куда залез, бродяга! Еще брыкаешься, сукин сын! — В ответ слышно сдавленное рычание и визг Малышки.
Саша мгновенно нырнул в соседнюю палатку, я вбежал за ним. Первым мне бросилось в глаза большое оцинкованное ведро с топленым маслом. Увы, оно лежало на земле, а сквозь прорванную бумагу торчали задние лапы Малышки. Медвежонок почти скрылся в ведре и яростно отбивался ногами от повара. Тут же с нескрываемым удовольствием на физиономии стоял Рутил. Сцена явно его забавляла; он прекрасно понимал, что гнев повара относится к медвежонку и ему лично ничем не грозит.
Наконец рассвирепевший Миша вытянул преступника из ведра. Взглянув на медвежонка, мы повалились с Сашей от хохота. С ног до головы он был вымазан коровьим маслом. Зернисто-янтарная масса облепила шкуру, забившись даже в уши маленького лакомки. У лап его медленно растекалась небольшая масляная лужица. Рутил осторожно понюхал медвежонка, поджал хвост и с виноватым видом выскользнул из палатки. Схватив за загривок неистово визжавшего Малышку, повар и его вышвырнул вслед за собакой.
— Навязали мне на голову этого стервеца — бушевал он, поднимая ведро с маслом, в котором была выедена огромная пещера, — вот погодите, я наделаю из него котлет! — Заглянув в ведро и увидев колоссальные размеры причиненного убытка, он окончательно взбеленился и, поминая всех родителей на свете, выгнал нас из палатки.
— Ух, не могу! Ой, дайте мне вздохнуть! — стонал от хохота Саша. — Вы поглядите на него! Полведра масла!! Он же въелся в него, как врубмашина!
— Да подожди ты, Саша, — пытаюсь я остановить этот водопад веселья. — Дело-то серьезное. Понимаешь, пол-ведра масла…