По ту сторону реки. Ярилина рукопись
Шрифт:
– Добрый день, – неуверенно сказала девочка.
Илья Пророк усмехнулся и поманил ее рукой. Полина удивленно уставилась на него:
– Вы хотите, чтобы я к вам спустилась?
Старик кивнул, поманил ее еще раз и побрел по дороге. Полина, с секунду подумав, спрыгнула с перил и последовала за Пророком. Дойдя до конца улицы Гроз, старикашка свернул на какую-то тропинку, которая весь путь тянулась под сенью начинавшей желтеть листвы дрожащих осин. Тут Полина еще не бывала. Выходило, что с Маргаритой они ни разу не сворачивали на эту заброшенную тропку.
– Куда мы идем? – подала голос девочка.
– Один в поле – не воин, – тихо
Полина почувствовала легкое беспокойство: все-таки находиться рядом с сумасшедшим стариком было довольно страшно. Кроны деревьев становились все гуще, и небо над ними вдруг заволокло сизыми тучами. Девочка не успела опомниться, как хлынул ливень, промочивший за несколько секунд ее одежду насквозь. Илья Пророк быстро засеменил, удаляясь от Полины с приличной скоростью, совсем не вязавшейся с его возрастом.
– Дождливая Аллея, девица. Беги.
«Тогда свернешь на Дождливую Аллею», – вспомнились Полине слова Анисьи.
Так вот что она имела в виду!
И Полина побежала вперед. Густые ветви деревьев вскоре расступились над ее головой, выглянуло солнце. Девочка оглянулась: темная тропка, скрывающаяся под кронами осин, продолжала мокнуть от дождя. И опять в голове крутился лишь один вопрос: «Как такое могло быть?»
Илья Пророк вел Полину запутанными дорожками еще несколько минут, пока наконец они не вышли к дому целителя, расположившемуся рядом с высокой березой, за дверью которого, как показалось Полине, только что скрылась Митина спина. «А где Митя, там и Сева», – подумала девочка, непроизвольно вернувшись к перебиранию в голове причин такой сумасшедшей популярности последнего: это поистине являлось неразрешимой загадкой.
– Наряди пень в вешний день, и пень будет красавчик, – объявил Илья Пророк, направляясь к ветхому маленькому сараю, стоящему чуть в стороне, а у Полины вновь возникло крайне неприятное чувство, что он прочитал ее мысли.
Небольшая серая постройка, немного завалившаяся набок, оказалась не чем иным, как хранилищем всяких ненужных и сломанных вещей. Крыша в некоторых местах прохудилась, и через небольшие отверстия в покрытии проникали лучики солнечного света, в которых искрилась и закручивалась спиралями пыль. Илья Пророк прошаркал между двумя старыми стульями и указал Полине на большую круглую корзину, стоявшую на полу под крохотным окошком и наполовину накрытую белым платком. Водяная Колдунья с опаской подошла ближе и заглянула в плетеное лукошко. В тот же момент она вдруг опустилась на колени прямо на грязный пол, издав радостный визг: в корзине копошились малюсенькие желтые цыплята, пища и наступая друг на друга тоненькими ножками.
– Какие хорошие! – в восторге воскликнула она, вытаскивая одного цыпленка на свет и разглядывая его. – Но почему вы их держите в корзинке?
Пророк с довольной улыбкой продолжал наблюдать за Полиной и не отвечал. Когда все цыплята до единого были потроганы и осмотрены, старик вновь отворил скрипучую дверь и кивнул Полине. Девочка поняла, что он указывал ей на выход, и поднялась на ноги:
– Можно я еще приду на них поглядеть?
Пророк кивнул и улыбнулся беззубым ртом.
– Спасибо, – сказала Полина и выбежала на улицу.
И все-таки Илья Пророк был сумасшедшим. Зачем ему понадобилось показывать ей птенцов?
* * *
Добраться до площадки, где колдуны постигали стихию Огня, можно было несколькими путями. Маргарита выбрала дорогу подлиннее,
Вначале встреч с наставником по стихии она ждала с нетерпением и трепетом – ведь именно они давали возможность юным колдунам узнать большинство заклинаний, связанных с огнем. Но с каждым разом энтузиазм ее таял на глазах. Какой по счету раз она шла сюда? Четвертый? Пятый? Да не важно какой. Главное, что за все это время Маргарита так и не научилась применять ни одного заклинания. Она очень огорчилась, узнав, что Анисья с Василисой начали колдовать уже с первой встречи с Велес.
Когда до площадки, окруженной плотной оградой из могучих деревьев, оставалось всего ничего, Маргариту догнал упитанный мальчик Емеля:
– Снова терпеть два часа нудных проповедей об опасности Огненной стихии. – Своим видом Емеля выражал сейчас все то, о чем только что размышляла Маргарита. – Как он может быть наставником по стихии, если он ее боится?
Маргарита тут же вспомнила, как еще сегодня утром Полина заливалась от смеха, пока она рассказывала о Маливиничке. Водяной Колдунье казалось, что Маргарите повезло с наставником хотя бы тем, что над ним можно было посмеяться. Нет, посмеяться можно было над Густавом Вениаминовичем или над Марьей Кощеевной, но к концу встречи с Егором Маливиничком хотелось плакать…
– Мне интересно, – Маргарита решила отвлечься, – чем определяется стихия человека? Вот колдун рождается, и что? Ведь это зависит не только от родственников, можно унаследовать стихию как от отца, так и от матери или вообще от какого-нибудь дальнего родственника. Нужны какие-то определенные качества? Черты характера?
– Тебя потянуло на философию? – сзади подошел друг Емели.
– Уж лучше философия, чем это. – Маргарита заглянула в неширокий лаз между переплетенными ветвями.
На светлой опушке стоял Егор Маливиничок – молодой наставник Огненной стихии. Он был среднего роста, и это было его единственным качеством, которое, по мнению Маргариты, можно было хоть как-то отнести к достоинствам. Фигуру его нельзя было назвать мускулистой или хотя бы просто мужественной. С виду он казался очень слабым и трусливым, и внешность в данном случае была не обманчива.
Емеля издал жалобный стон и тихо шепнул, пробираясь сквозь заросли:
– Я так надеялся, что его снова покусали Кнавы.
– Кравы, – поправила его Маргарита и усмехнулась.
В прошлый раз Егор Маливиничок был весь усыпан красными пятнышками. Не дожидаясь вопросов, он рассказал историю, как на болоте его искусали эти самые Кравы – жуткие насекомые, которых, кроме него самого, больше никто никогда не видел.
Маргарита и два ее спутника остановились у края поляны, издалека поздоровавшись с наставником, и стали ждать остальных ребят. Когда наконец подтянулись все, Маливиничок, откашлявшись, начал: