По ту сторону северного ветра

Демидова Дарья

Савельев слушал нахмурившись. Он смотрел на детишек, играющих неподалёку — на детей, чьё детство выглядело счастливым, в отличие от той, что сидела рядом.

— Вы про бабку спросили. Она меня ни разу не навестила. Ни она, ни тётка. В прошлом году, когда я поступила в институт, приехала туда, а там чужие люди. Квартиру продали, хотя не должны были — это была и моя собственность. Я не знаю, как им это удалось. Бабка умерла, а тётки след простыл. Ничего не докажешь.

9

Саша выбежала из института в надежде

успеть на автобус. Добравшись до угла дома, она увидела, как транспорт, выпустив густой дым из выхлопной трубы, стал отъезжать от остановки. Девушка бросилась следом, махая руками, чтобы водитель заметил её и остановился, но этого не произошло — то ли он её не видел, то ли не захотел увидеть.

«Отлично! Теперь я точно опоздаю и получу нагоняй от Карины!»

— Привет, тебя подбросить? — рядом с Сашей остановилась чёрная Мазда.

За рулём сидел Паша Пахомов и озарял салон авто своей белоснежной улыбкой, которая, казалось, никогда не сходила с его загорелого лица. Его яркие, невероятно синие глаза смотрели прямо и открыто. Сейчас юноша был больше похож на итальянца, который только что прилетел с жарких берегов Лигурийского моря.

— Ты водить-то хоть умеешь? — съязвила Саша.

— Обижаешь, Александра! Домчу вмиг — даже испугаться не успеешь, — Паша подмигнул ей и жестом пригласил в салон.

Саша заколебалась. Ей не очень хотелось садиться к нему в машину, зная, что опыта в вождении у парня девятнадцати лет немного, а тестостерона может быть с избытком, но получить выговор от злобной администраторши кафе ей хотелось ещё меньше.

— Спасибо. Только не гони, пожалуйста, а то меня может тошнить, — нет, её не укачивало в транспорте, но эта фраза могла заставить молодого человека, которому отец недавно купил первую машину, вести себя аккуратнее на дороге.

— Ладно, я потихоньку. Что приуныла?

— На автобус опоздала, — вздохнула Саша.

— А тебе вообще куда?

— На Кудрявцева, здесь недалеко.

— И что ты там забыла?

— Работаю.

— Ах, да! Я и забыл. Как тебе машинка?

— Мне нравится, красивая.

— Вот вы все такие: красивенькая, чёрненькая, миленькая. В машине, Саша, главное технические характеристики.

— Я не могу об этом судить, потому что не разбираюсь. Так что она просто красивенькая и чёрненькая.

— Отец сказал, если в следующем году подтяну учёбу, купит мне любую, какую захочу.

— Я вот не понимаю, Паша, ты ведь из обеспеченной семьи. Я думала, что «золотая» молодёжь учится на юристов там всяких, экономистов, а ты на исторический пошёл. Почему?

— У нас глава семьи куда скажет, туда и пойдёшь. И ведь не поспоришь.

— Так у твоего отца бизнес вроде с инвестициями связан. При чём тут история?

— Ну да — с инвестициями. Только дед у нас учёный — историк, а ему хрен что докажешь. Он до сих пор говорит, что отец фигнёй страдает, вместо того, чтобы приносить пользу обществу.

Саша

невольно улыбнулась. Ей было интересно слушать, как знакомые рассказывают про свои семьи. Наверное, потому что у неё семьи не было. Она вспомнила разговор с Савельевым. После него Саше стало легче жить — как будто кто-то включил свет. Валерий Павлович рассказывал ей о родителях, об их совместной работе, о Гиперборее, которую они хотели отыскать и это их погубило. Вертолёт, на котором они летели, разбился недалеко от плато Путорана, где они надеялись отыскать свидетельства существования древней цивилизации.

Саша помнила, как отец рассказывал ей о сказочных вечно юных гиперборейцах, добрых и любящих, незнающих ссор и обид. Она представляла гору Меру с дворцами и поселениями, пещеры, озёра и леса, раскинутые на бескрайних просторах севера. В её детском воображении очень ярко возникали картины, нарисованные отцом. Особенно, ей нравилось представлять, как над загадочной страной пролетает на своей колеснице Аполлон — бог солнца, заслоняя собой на мгновение небесное светило, которое месяцами не уходит за горизонт.

Книга, подаренная ей доброй учительницей истории, девять лет назад воскресила в памяти образы детства. Она уже тогда, будучи школьницей, знала, по какому пути ей пойти, и какие бы повороты не делала эта дорога, она непременно вела на плато Путорана.

— Расскажи ещё что-нибудь, — попросила девушка, вернувшись из своих воспоминаний.

— О чём?

— О семье.

Паша вопросительно посмотрел на девушку, но она не ответила на его взгляд. Казалось, Сашу больше занимает пейзаж за окном и люди, бегущие по своим делам.

— А что рассказывать? Дед учёный. Бабушка умерла, когда отец и дядя были совсем пацанами. Они, кстати, близнецы. Лет двадцать назад отец познакомился с мамой. Она в доме, где мы раньше жили, полы мыла. Тоже сирота, как и ты. Я даже не знаю, что она делала до встречи с отцом — ни образования, ни хрена не было. Отец говорит, что посмотрел ей в глаза и влюбился, а уже через год она родила меня.

— Подожди, ты говорил, что твой брат отправился сапоги топтать.

— Да это я про двоюродного брата говорил, дядиного сына. Разгильдяй ещё тот. А отец с дядей раньше любили прикалываться — надевали одинаковую одежду, и мы никак не могли их различить. А им весело смотреть, как мы мечемся от одного к другому, пытаясь понять, кто из них родной отец.

Саша снова улыбнулась. Ей подумалось, что хорошо, наверное, иметь большую дружную семью, и почему-то представила Пашу своим братом, отчего на душе разлилось живительное тепло.

— Ну и где тебя высаживать? — Паша вырулил на улицу, где находилось кафе «Флёр».

— Вон там. Видишь вывеска зелёная?

— Ага, — Пахомов остановил машину напротив входа.

— На кофе не зайдёшь?

— Нет, поеду. Может, повезёт сегодня Лену уломать на киношку. Ну и может ещё на что-нибудь интересное.