По ту сторону Тьмы
Шрифт:
– Ведьма! Проклятая ведьма! Думаешь, перехитрила меня?
Сам он ни разу не уточнил, о ком говорит, а смелости поинтересоваться ни у кого не хватило. Автор же манускрипта – вероятно, кто-то из ближайшего окружения Благодатного – был уверен, что Эрих видит в такие мгновения перед внутренним взором лицо Алексии Лерой.
– Ты веришь в эти небылицы? – снисходительно спросил Мартин.
– Я не знаю. С одной стороны, и Эрих, и Алексия существовали в действительности. И по воспоминаниям многих современников, Эрих действительно сильно переменился после окончания войны, но это вполне объяснимо.
– Основным из которых будет одно: манускрипт – фальшивка. Не знаю, сам ли Фиоре ее состряпал, или ему кто-то продал эту ерунду за солидные деньги, но на правдивость столь сомнительной рукописи я бы не рассчитывал.
– И Благодатный предупреждал меня, чтобы я не доверяла Пабло, – припомнила я. – Хотя словам самого Благодатного я склонна верить еще меньше. Не сомневаюсь, он будет меня расспрашивать о разговоре с Фиоре.
Мартин нахмурился.
– Думаешь, за тобой следят и нас видели в трактире?
– Вполне вероятно. Но рассказывать Францу о манускрипте я не собираюсь. Надо будет придумать иную причину нашей встречи.
– Скажи, будто Фиоре просил у тебя денег на новую экспедицию, – предложил Мартин.
Я покачала головой.
– Благодатный не поверит. Сокровищница разграблена, о существовании тайника я якобы не подозреваю. Есть еще банковские счета, но мне необходимо восстанавливать Лерой. К тому же я не знаю, насколько богат сам Пабло. Вдруг он финансирует свои путешествия из собственного кармана. Конечно, он упоминал о том, что ему выгодна дружба с Каролиной, но и сам он может обладать немалым состоянием. Франц сразу поймет, что я лгу. А ложь порождает подозрения.
– Ну тогда сообщи, что Фиоре пригласил тебя на свидание.
– И выбрал столь странное место, как трактир у рыночной площади? Да еще попросил захватить с собой друга? Несколько странно, ты не находишь?
– Мало ли чего мог нахвататься Фиоре в своих странствиях, – не сдавался Мартин. – Может, для него это нормально – отношения и с мужчиной, и с женщиной одновременно. Мы-то с тобой по миру не странствовали. Но ты права: для нас такой вариант не подходит. А если сказать, что Пабло интересовался уцелевшими ценностями рода Лерой, хотел уговорить тебя что-нибудь продать ему? Он ведь не знает подробностей нападения и может полагать, что Сумеречные не тронули сокровищницу.
– Неплохой вариант, – подумав, согласилась я.
Это был наихудший из всех возможных вариантов, только мы еще об этом не знали.
– Значит, Фиоре интересуют артефакты? – Благодатный даже не пытался скрыть, насколько
– Да, он так сказал. Я подумала, что это может оказаться любопытным для вас, потому и поспешила прийти.
– Вы поступили правильно, милая моя Рина. Весьма, весьма благоразумно.
– Скажите, – я немного замялась, – а Фиоре богат? У него действительно хватило бы денег на покупку?
Глава Храма бросил на меня быстрый взгляд.
– Во время своего первого визита вы упомянули, что сокровищница разграблена. Или я неверно вас понял?
Осторожно подбирая слова, я ответила:
– Да, вы правы. Но меня интересует, мог ли Фиоре попытаться обмануть меня? Иными словами, не мошенник ли он?
– Нет, в денежных вопросах он порядочен, – сказал Благодатный более мягким тоном. – Не припоминаю случая, чтобы кто-либо жаловался на него. Отец оставил ему внушительную сумму, которую Пабло и тратит на свои прихоти. Странствует, вместо того, чтобы жениться и вести достойную жизнь при дворе.
Вот, значит, как. Что бы ни было от меня нужно Фиоре, это не деньги. Интересно.
Франц, как оказалось, разделял мой интерес.
– А вы не припомните, милая моя Рина, вдруг наш путешественник спрашивал о каком-то определенном артефакте? Быть может, он даже описал вам некий предмет?
Слова Благодатного меня насторожили. Он явно знал об артефактах моего рода что-то такое, чего не знала я. Неужели он подразумевал ту самую утрату Эриха? Или Францу нужна была иная ценность? Если рукопись не была поддельной, то упоминание о медальоне Алексии вполне могло содержаться и в одной из книг библиотеки Храма.
– Нет, Фиоре не спрашивал о чем-либо конкретном. Он просто сказал, что готов купить у меня какой-нибудь из уцелевших артефактов. Вроде бы он собирает разные старинные диковины. Но сокровищница опустела, так что мне пришлось отказать ему. Полагаете, он мог искать некую ценность, принадлежавшую моим предкам?
– Не знаю, не знаю, – задумчиво отозвался Благодатный. – Быть может, он просто рассчитывал приобрести недорого какую-нибудь редкость. К сожалению, теперь нам этого не узнать. А все же хотелось бы выяснить, что именно ему известно?
– Что именно ему известно – о чем? – резко подавшись вперед, спросила я.
Франц вздрогнул и перевел на меня взгляд. Последнюю фразу он определенно произнес не для меня – просто размышлял вслух.
– Как вы полагаете, Рина, может ли Фиоре что-либо знать о содержимом сокровищницы дель Лерой?
– Откуда бы? – я постаралась спросить как можно более удивленно, хотя подобная абсурдная мысль уже не единожды приходила мне в голову.
– Вот и я так думаю, – медленно произнес Благодатный. – Откуда бы?
И устремил мне в лицо тяжелый немигающий взгляд, от которого мне стало не по себе.
***
Этот сон даже более странный, нежели предыдущий. Снова беззвездная ночь, снова незнакомая местность, только не облетевший лес, а опустевший сад. Возле покрытой серебристой изморозью каменной скамьи горит одинокий фонарь. Я смотрю на тусклый круг желтого света, прикасаюсь, словно зачарованная, к холодной резной спинке. От тепла моих пальцев изморозь тает, и темно-серый камень влажно поблескивает там, где я провела рукой. Сегодня ветра нет, и тишина, неестественная, мрачная, давит на меня и вселяет страх.