По ту сторону Венского леса
Шрифт:
Или сержанта Иона Дуку, телефониста 26-го пехотного полка, который был смертельно ранен в тот момент, когда исправлял телефонную линию? Уже не в силах связать провод, он, умирая, плотно сжал его концы ладонями. Телефонная связь была восстановлена.
Разве можно забыть все это? Но сейчас лучше не думать о смерти. Если нервы напряжены, нужно заставить себя успокоиться, чтобы можно было уснуть на несколько часов здесь, в заснеженной яме, — завтра тебе опять понадобятся новые силы и мужество. Иначе ты будешь побежден.
Эти мысли мелькали в голове Тудора.
Иногда тяжело вздыхали и вздрагивали от гула далеких разрывов или выстрелов, раздающихся на окраине Будапешта со стороны Дуная.
Думал Тудор и о другой столице, находящейся на берегу реки Дымбовица, о домике в Джулештях на улице Фрасин. Как далеко отсюда до тех мест и вместе с тем как близко они в его мыслях и мечтах здесь, в Будапеште. Когда он прощался с Иляной на перроне Северного вокзала, он даже не подозревал, что так скоро исполнится желание какого-то солдата, дописавшего мелом на табличке вагона «Бухарест — Арад» слово «Будапешт».
Следующий день на участке дивизии прошел спокойно, даже необычайно спокойно по сравнению с тем, что происходило в северной части венгерской столицы, где советские войска продолжали штурмовать город.
К вечеру 2-й батальон получил приказ перейти в наступление. Во время артиллерийской подготовки гитлеровцы, почувствовав что-то неладное, стали сильно обстреливать насыпь железной дороги.
Роте все же удалось приблизиться к железнодорожному полотну, но ожесточенный огонь противника заставил ее залечь.
Наступила ночь. Чтобы сделать себе укрытие, солдаты много часов подряд копали мерзлую землю. Утром ударил двадцатиградусный мороз.
Солдаты, чтобы не замерзнуть, стучали каблуками и даже танцевали сырбу.
Лука отвинтил пробку фляги и стал пить ром. Безня и Бужор с завистью смотрели ему в рот.
— Хватит, а то захлебнешься.
— Хм?…
— Оставь и нам.
— Хм?…
— На том свете, наверное, тоже так — одни пьют, а другие смотрят.
Выпив последнюю каплю, Лука обтер рукавом губы и щелкнул языком.
— До чего же ты жадный!
— А разве ты вчера не получил такую же порцию? Тебя никто не заставлял выпивать все сразу.
Луке никто не ответил. Сержант Илиуц отвел в сторону Насту и спросил:
— Как ты думаешь, возьмем мы эту венгерскую казарму?
Траншея, проложенная ночью в снегу саперами до стен казармы, была очень узкой. По ней нужно было пробираться цепочкой и ползком, чтобы не заметил противник.
Ветер свистел и обжигал лица солдат. Лука поднялся на насыпь. Тотчас же раздались пулеметные очереди, и по насыпи часто застучали пули.
Солдаты вскочили на ноги.
Ботяну выругался и стал кричать на Луку. Белый как полотно цыган быстро спустился с насыпи, стараясь не смотреть на офицера, но Ботяну подозвал его к себе:
— Видно, тебе, дураку, ром стукнул в голову?
— Стукнуть-то стукнул, да не ром…
Веселый взрыв хохота был прерван артиллерийской канонадой. Значит,
Наконец началась атака под прикрытием огня артиллерии. С винтовками наперевес бежали люди, из их ртов вырывался белый пар, растворяющийся в тумане. Волосы, брови, ресницы, усы заиндевели, и солдаты стали похожи на дедов Морозов.
Когда рота приблизилась к казармам, артиллерия прекратила обстрел. Противник открыл огонь из винтовок и автоматов, но передним взводам удалось вплотную подступить к стенам казармы, и, таким образом, они оказались в непростреливаемом пространстве. Тут же находились подразделения, которыми командовали Наста и Илиуц. Над их головами трещали пулеметные очереди взвода младшего лейтенанта Николая Белерчиу. Солдаты этого взвода вели огонь по бойницам казарм, давая возможность остальным пехотинцам добраться до каменной стены.
Тудор, Безня, Бужор и другие уже перелезли через стену во двор казармы. Взвод Илиуца расстреливал короткими очередями вражеских солдат, выбежавших во двор казармы. Солдаты взвода Насты уничтожили два вражеских дота, оборудованных в северо-западной стене казармы.
В разгар рукопашного боя Лука заметил, что всего в нескольких шагах от него два вражеских солдата устанавливают пулемет. Лука хотел обстрелять пулеметчиков из автомата, но, нажав на спусковой крючок, обнаружил, что патроны кончились. Недолго думая, Лука молниеносно подскочил к вражеским солдатам и ударами приклада автомата прикончил их. Затем повернул пулемет и открыл огонь по одному из окон казармы.
Через четверть часа казармы Франца-Иосифа были взяты. Как только прекратилась стрельба, красная ракета известила дивизию о том, что 2-й батальон выполнил задачу.
И тут только Тудор заметил, что Ботяну стоит у стены с мертвенно бледным лицом, держась рукой за левое плечо, из которого сквозь китель сочилась кровь.
— Господин младший лейтенант, вы ранены?!
— Пустяки, Тудор. Главное — мы выиграли бой. Теперь нужно проследить, чтобы никто из фашистов не убежал отсюда, понимаешь? Собери роту.
Тудор хотел что-то сказать, но, заметив строгий взгляд командира, пошел выполнять приказ.
В тот же день над казармой Франца-Иосифа вместо свастики развевался трехцветный румынский флаг. Советское командование отметило в приказе румынские части, отличившиеся в боях за освобождение Будапешта.
VIII. НА ГРОН
Прошло почти два месяца, но орудия по ту сторону Будапешта не умолкали.
Зима, казалось, никогда не кончится. То шел снег, то мела метель. Санитарные поезда перевозили в Румынию тяжелораненых. Полевые госпитали были переполнены. Здесь действовала уже другая армия, армия в белых халатах, и она воевала с той же настойчивостью и героизмом. Врачи, фельдшеры и медсестры с изможденными от усталости лицами, с покрасневшими от бессонных ночей глазами все же улучали свободную минуту, чтобы немного поговорить с ранеными, сказать им ласковое слово.