По ту сторону вселенной

Плонский Александр Филиппович

— Все же и теперь я не могу поверить в ваше тождество с электронными машинами! — воскликнул Кей. — А вы настойчиво его подчеркиваете!

— Я имел в виду формальную сторону. Но существует и другая, основополагающая сторона. Утратив одно и приобретя иное, мы не превратились в монстров, не лишились главного — дара по-человечески чувствовать. В том, что это так, вы, полагаю, убедились?

— Бесспорно!

— Следовательно, наш эксперимент оказался удачным.

— Вот я и думаю о том, как использовать ваш опыт.

— Еще успеете, — рассмеялся

Сарп.

— Понимаю, о чем вы… Но конвейер бессмертия не для нас. Смена поколений необходима. Иначе живое человечество превратится в сырьевой придаток информационного.

— Но почему «конвейер бессмертия»? Ведь есть же выдающиеся люди, чья индивидуальность особо ценна для человечества. Я уже не говорю о гениях.

— А как определить, кто заслуживает бессмертия? Каков критерий, проходной балл? Подумайте, к чему может привести деление людей на смертных к бессмертных! Каким злом обернется погоня за бессмертием!

— В ваших рассуждениях есть резон. Они справедливы для общества, все еще не изжившего индивидуализм.

— То есть нашего общества?

— Вы же сами сказали: «подумайте, к чему это приведет». Так, кажется?

— Примерно.

— Отсюда следует, что вы не верите в нравственную силу своего общества.

— Ничего подобного! — запротестовал Кей.

— Тогда мы по-разному трактуем понятие «нравственная сила». Боюсь, вы еще убедитесь, что моя трактовка более правильна. Сейчас ваше маленькое общество сплочено борьбой за выживание. Но выдержит ли оно испытание благополучием? Уверен, наши потомки… ваши потомки… — поправился Сарп, — выработают иные, возвышенные нравственные позиции. Их психология не будет иметь ничего общего…

— Вы так говорите, словно сами побывали в грядущем!

— Мы промоделировали его.

Кей с сомнением пожал плечами.

— Любая модель субъективна. Исходные данные для нее выбирают люди. Впрочем, не берусь спорить. В вопросе о бессмертии я остаюсь при своей точке зрения.

Меня больше интересует, как приспособить к живому мозгу ваш усилитель интеллекта!

— Не хотел бы вас разочаровать, но на него вам не стоит рассчитывать.

— А что если… — задумчиво произнес Кей, — наделить человеческий мозг электронным подсознанием?

— Хотите совместить несовместимое?

— Вы сами подсказали этот путь. «Вводить информацию в мозг с быстродействием машины» — ваши слова.

— Процесс накопления информации это еще не мышление, а лишь подготовка к нему.

— Согласен. Но ведь ее можно вести по-разному. А что если вводить в мозг конечный результат логических операций, которые будут выполняться с наибольшим быстродействием, на какое только способна электроника? Полная аналогия с подсознанием! Параллель с интуитивным мышлением! Моделирование наития! — Кей перевел дыхание. — Ну посудите сами: интуиция, основанная на молниеносном математическом расчете, это ли не средство усилить интеллект?

— Вы придумали сами, сейчас? — изумился Сарп.

— А что? Ведь все просто: перейти от атомов мысли к мыслемолекулам,

от них к интегральным мыслемодемам! Автоматизировать процесс мышления!

— Просто? Ну и ну… Великолепный пример наития! Похоже, вам не нужен усилитель интеллекта!

Кей смутился.

— Говоря о простоте, я имел в виду принцип, голую схему. А вот как ее реализовать… Понятия не имею. Так что комплимент не по адресу.

— Идея — главное! Осуществить ее, что называется, дело техники. Пока вы оправдывались, я рассчитал. Все сходится. Вы нашли выход из тупика. Новый путь развития человеческого интеллекта, вот что вы предложили. Это же гениально! Убедительное доказательство моей правоты!

— Вашей правоты?

— Представьте, что такой человек, как вы, умирает. Да потерять его личность было бы преступлением против общества! Вы не принадлежите себе, Кей. Ваша индивидуальность — достояние всех. И ее необходимо сохранить для будущего!

— Еще один кандидат в бессмертные! — фыркнул Кей.

— Притом достойнейший! — не поддержал шутливого тона Сарп. — А пока проверим вашу идею на вас.

— По рукам!

— А вот это, к сожалению, пока не получится. Разве в переносном смысле слова…

17. Испытание благополучием

— Вы обратили внимание, как изменилось поведение Лоора? — спросила Инта.

— Обратил, — кивнул Корлис. — Раньше он часто спорил, отстаивал свои взгляды резко и аргументировано…

— Но не всегда тактично.

— Неважно. Главное, производил впечатление прямодушного, даже прямолинейного человека.

— Возражения парировал, несогласных убеждал, если не логикой или убийственной иронией, то страстной, почти религиозной верой в собственную правоту?

— Вот именно. Когда обсуждали вопрос о постройке новых космолетов, он перетянул на свою сторону всех, даже Мону. Признаться, и меня поколебали его доводы. А Кей…

— Его Лоор связал по рукам и ногам обвинением в излишней осторожности, — заметила Инта. — Как он тогда сказал?

— «Не узнаю нашего славного космокурьера!» — Вот видите.

— А ведь когда-то и я упрекал Кея в излишней осторожности, — вздохнул Корлис. — Однако он не поддался на провокацию.

— Он ведь отвечал за наши жизни. Да и разговор у вас был с глазу на глаз.

— Прояви мы на Совете больше упорства, и поддержали бы нас, а не Лоора.

— Не знаю, — усомнилась Инта. — Лоор умен и хитер. И далеко не прямодушен.

— Он очень изменился.

— Вовсе нет! Изменилось его поведение. Вы заметили, теперь он избегает дискуссий.

— Да и оппонентов у него поубавилось, — произнес Корлис — Еще бы! Сделал существование орбитян не просто сносным, а вполне благополучным. Ведь как было раньше? Жизнь проходила в борьбе за выживание, и возможность новой катастрофы оставалась каждодневной реальностью, наиболее вероятным исходом, который нельзя предотвратить, а можно лишь замедлить, отодвинуть на неопределенный, но все же достаточно близкий, срок.