По ту сторону зеркала
Шрифт:
«Прости меня, Господи! – зашептала она. – Я виновата в смерти бабушки. Если бы она не разнервничалась тогда, если бы я не убежала, а побыла с ней… Прости меня, Господи!»
– Чтобы снять тяжесть с души, надобно исповедаться.
Надя вздрогнула от неожиданности. Рядом с ней стоял священник, благообразный старичок лет семидесяти.
– Православная? – ласково спросил он.
– Да. Но я никогда не исповедовалась.
Она огляделась вокруг, ища какую-нибудь кабинку с решеткой, как в кино показывают. Потом вспомнила, что это у католиков. Как же исповедуются
– Пойдем, дочь моя.
Священнослужитель отошел в сторонку. В углу было мало икон, и свет из окон не достигал туда.
– Наверное, у причастия давно не бывала, ну да Бог простит, – сказал священник и, пробормотав что-то и перекрестившись, предложил:
– Рассказывай, что на душе у тебя, дочь моя.
«Прямо так и рассказывать, или перекреститься сначала надо?» – пронеслось в голове у Нади, но перекреститься она постеснялась.
– Я думаю… что виновата в смерти своей бабушки… – тихо начала она и взглянула на попа.
Его лицо осталось бесстрастным.
– Мы с бабушкой жили вдвоем, ей было семьдесят девять лет. В последние годы она болела, была слаба и уже не выходила на улицу.
Слово за слово, подбадриваемая наводящими вопросами священника, она рассказала ему все.
– Ты раскаиваешься, что в нужную минуту не смогла оказать помощь. На тебе нет греха, ибо никто не знает часа своего. Твоя бабушка в силу возраста и болезни могла умереть в любой момент. За то, что она столько лет скрывала от тебя правду, ее Бог простит. И тебя простит, потому что раскаяние твое искреннее. Ты заботилась о бабушке многие годы, продолжала бы заботиться и впредь. Отпускаю тебе грехи твои. Иди с миром и посещай храм Божий. Я отслужу сорокоуст по новопреставленной рабе Божьей Софье. Записочку напиши и отдай сестре Марии в окошечко.
– Спасибо, батюшка.
Надя покинула церковь с облегченным сердцем.
Она была крещеной, но не считала себя верующей. А может, в этом действительно что-то есть? И кто-то смотрит на нас сверху и определяет, что есть добро, а что зло, направляет нас?.. Ведь почему-то ей стало легче после исповеди, и она почувствовала утешение от простых слов священника… Или пребывание в намоленном месте принесло ей такое успокоение? Церковке полторы сотни лет, и службы в ней не прерывались даже во времена оголтелой борьбы с опиумом для народа.
Теперь, когда чувство вины отступило, Надя ощущала лишь тихую скорбь от потери единственного близкого человека.
Она стала заходить в храм почти ежедневно: ставила свечки, молилась, как умела, бросала в церковную кружку монеты. С тех пор как не стало бабушки, ей казалось, что в кошельке остаются лишние деньги…
Глава 3
Наступил сороковой день. Антонина Гавриловна собиралась поехать вместе с Надей на могилку Софьи Аркадьевны, но накануне слегла с простудой.
Пришлось ехать одной. Кладбище располагалось за городом, в десяти километрах. В ту сторону от городского автовокзала ходил рейсовый автобус, но он вовремя не пришел. Надя с небольшой толпой мерзла на апрельском ветру. Какая-то деловая тетка
– Следующий через сорок минут, а этот отменили.
Народ, поругиваясь на нынешний всеобщий бардак, потянулся к небольшому зданию автовокзала.
– В прежние времена предупредили бы, по радио объявили, – выпускала пар тетка с баулами. – А теперь: справочной нет, касса не работает, я до них еле достучалась! Люди без толку на ветру мерзнут, а им хоть бы хны!
Надя, у которой в руках был только сумочка и полиэтиленовый пакет, предложила женщине помочь поднести ее багаж. Когда они вошли в здание, на скамейках оставалось всего одно свободное место, его и заняла деловая тетка.
– А тебе и сесть некуда! – продолжала возмущаться она, придвигая свои клетчатые сумки поближе. – Вот как о людях заботятся – от зала ожидания четверть осталась!
Надя огляделась. Действительно, большая часть зала отгорожена. Аляповато разукрашенная граффити стенка сверкает гирляндами разноцветных огней. Над дверью мигает английская надпись. «Сумасшедшая касса» – дословно перевела Надя. Зал игровых автоматов.
Заглянуть, что ли, подумала она. Все равно ждать около часа, а присесть негде.
Едва она открыла дверь, как на нее обрушился шквал ритмичной музыки, щелканья и звона. Она хотела вернуться в зал ожидания, но тут к ней обратилась девушка, сидевшая за конторкой у входа:
– Здравствуйте, сколько денег вам разменять?
Отказываться показалось неудобным. Надя порылась в кошельке и вытащила пятидесятирублевую бумажку. Может, хватит? Она понятия не имела, сколько стоит поиграть.
На удивление, девица высыпала на тарелочку целую пригоршню пятирублевых монет. И что с ними делать?
– Вы можете воспользоваться любым свободным автоматом. Бросать по одной монете или сразу несколько. Разовый выигрыш может составить от пяти рублей до пятидесяти тысяч. Кроме того, наш зал игровых автоматов включен в систему «Джек-пот», – заученно тараторила девица.
Не дослушав – все равно ничего не поняла, – Надя пошла к автомату в дальнем углу зала. Бросила монетку в щель. Автомат сыто хрюкнул, что-то защелкало и завертелось у нее перед глазами, потом остановилось. Картинки оказались разными. Не выиграла, что ли? Бросила еще одну – опять проиграла. Так и стоять здесь, как идиотке, бросать в щель пятаки, пока не кончатся?.. Надя представила, как глупо она выглядит со стороны. Вспомнила, что девица разрешила бросать по несколько монет и решила избавиться от оставшихся разом.
Автомат с удовольствием заглотил горсть пятирублевиков.
– Что, вкусно? – прошептала Надя, усмехаясь.
Устройство ответило щелканьем, сверканием и мельканием картинок, которое долго не прекращалось.
«И сколько ты их переваривать будешь?» – мысленно спросила она, не ожидая выигрыша, но решив дождаться конца.
Вдруг все прекратилось, на экране перед Надей застыли пять нарисованных лимонов и заискрился салют. Аппарат сверкал разноцветными огоньками, будто чему-то радовался. В глубине чрева машины зазвенели денежки.