По ту сторону
Шрифт:
Авария на пси-полигонах Франкфурта, что случилась на прошлой неделе, вполне объяснима. Это или халатность персонала, или пакостят семеновцы. Разбежавшихся «овощей», конечно, быстро переловили, но утечка информации пошла. Обычный сбой из разряда рядовых. Но до Франкфурта была база «Алатау», а теперь добавились североамериканские «манекены-подпольщики».
Этих оказалось всего четверо, но неприятности могут случиться очень серьезные. У руководства поколебалась вера в надежность психологической обработки. Рабочие манекены не должны бунтовать — это звучит так же странно, как
Американцы же ухитрились не просто взбунтоваться и бежать, судя по рапортам, манекены создали целую организацию. Воровали оружие, убивали охранников, запустили в компьютерную сеть вирус, бог знает что еще. Этот их зачинщик-программист своей прощальной программкой практически вывел из строя электронные пароли защиты, а заодно и модули всех окрестных рабочих систем. В Нью-Йорке пришлось остановить плановый запуск двух агентов.
Ивс взял протоколы наблюдений и стопку серых дискет. Слишком много за последнее время побегов. Слишком много. Вырисовывается странная цепочка совпадений.
Первичные слепки материала с Алатау. Хоть это они успели сделать. Надо будет взять материалы домой.
Горы остались позади, и сразу стало заметно теплее. По ночам уже можно было не кутаться в тряпки, выстукивая зубами знобкую дробь, а нормально отдыхать, хотя костер все равно разводили. Днем впереди шла разведка: иногда один, иногда двое, редко три человека. Ночью обязательно выставляли часового, но, в общем, предосторожности почти всегда оказывались лишними. Скалолазы уходили все дальше от обжитых мест, выбирая самые заброшенные, глухие районы. Маленький отряд оставался совершенно невидимым для центральной власти.
Когда приходилось выбирать между скрытностью и скоростью, они всегда предпочитали переждать или лишний раз все проверить. Скалолазы прекрасно понимали, что лучше потерять несколько дней в дороге, чем давать многомесячный крюк, заметая заново следы. Кроме того, скрыться от крутолетов второй раз могло и не получиться.
Каждый вечер, когда на скорую руку, а когда и не торопясь, Игорь и Оксана занимались стряпней. Женька придавал горячему питанию весьма большое значение.
Перебирали груду сорванной на ходу съедобной зелени, мыли и вычищали каждый листок, корень или стебель. Посуду к тому времени уже удалось раздобыть «фирменную» — металлические миски и котелок, самодельными оставались только резные деревянные ложки, к которым за зиму все привыкли. Этот инструмент каждый имел при себе постоянно, но применять его приходилось не так часто, как хотелось бы.
— Игорек, уже и предгорья кончились. Равнина впереди. — Оксана неодобрительно озирала окрестности. Чахлого вида кустарник и редкий сухостой окружали временную стоянку скалолазов. — Как будто в болото спускаемся.
Игорь в ответ буркнул что-то неопределенное, пытаясь разорвать руками кусок лежалого, рыхлого уже ствола с широкой развилкой. У прогоравшего «на уголь» костра, никого, кроме поваров, не было. Все разошлись по обычным лагерным делам. Оксана тяжело вздохнула.
— Это мы теперь как, через радиоактивную тайгу пойдем?
— Да
— Господи. Это ж тут и мутанты могут быть, и нечисть всякая…
— Ну, понятно. Насмотрелась фильмов ужасов. Сейчас как вылезет из кустов бронированный крокодил. С тремя головами. — Игорь с хрустом переломил о колено большую ветку. Это был его обычный способ «пилить» дрова.
— Тебе смешно, а здесь, между прочим, тридцать лет радиация. Здесь все может быть. В том числе и бронированные крокодилы.
— Оксана, крокодилов тут не может быть, потому как их тут не было никогда.
— Откуда ты можешь это знать?
— Знаю. — Хрякнула сухая ветка.
— А мутанты? Мутанты всякие бывают… Не водились, так завелись. — Оксана отхлебнула с ложки варево и обеспокоено почмокала губами, глядя на белесый от плесени лес. Непонятно было, что ее тревожит, явный недостаток соли или возможность встретить возле лагеря сказочного Змея Горыныча.
— Хорошо. — Игорь подложил несколько веток не в самый костер, а сбоку, сушиться. — Здесь могут завестись и крокодилы. Так что осторожнее, Ксюха, когда за водой на родничок пойдешь. И еще тут водится такой зверь, ксюхоед. Страшно прожорливый.
— Да что ты меня пугаешь, дурак здоровый. — Оксана настороженно оглянулась на кусты. — Скажи мне честно, могут здесь такие твари появиться или нет? Я с детства боюсь всякой гадости.
— Здесь, Ксюха, из больших зверей только медведи водятся. А медведя сколько ни облучай, он крокодилом не станет. Он, если дозу получит, облысеет и сдохнет. И нереститься, к примеру, тоже не начнет. И летать не научится. Максимум, родится какой-нибудь очень уж свирепый мишка. Или там, лапы будут длинные. Но все равно это медведь будет, узнать-то всегда можно. Не так уж это много, тридцать лет.
— А свирепый медведь с длинными лапами для тебя ерунда, значит. — Оксана взяла персональную миску Игоря и, помешивая ложкой, плеснула в нее похлебки. — Вот выйдет сейчас к костру, так ты за эту лапу с ним здороваться начнешь.
— Да медведи тут все передохли давно, здесь же есть нечего. — Игорь сумрачно посмотрел на порцию, которую отмерила ему Оксана. Красноречивый этот взгляд сообщал, что размер черпака мог бы быть и больше. — И с длинными лапами передохли, и с короткими. Нам бы сейчас любой из них на мясо сгодился. Но не встретится, слишком шумно мы идем. Я думаю, в округе сейчас все медведи разбегаются.
— То есть, — Оксана еще раз попробовала похлебку и скрепя сердце чуть-чуть досолила, — бояться нам здесь нечего?
— Ну почему, самой радиации надо бояться. Если ты не хочешь, чтобы твои дети тоже были с длинными лапами. Заразы всякой. И насекомых. У них период жизни короткий, уже много поколений сменилось, могла выработаться какая-нибудь новая дрянь вроде мухи це-це. Укусит тебя такой мутированный комар за щечку — и отбросишь копытца. И все.
— Ничего себе. Так это похуже крокодила. — Оксана с подозрением посмотрела на комара, который как раз собирался сесть ей на руку, и ловко прихлопнула его еще в полете. — Зови всех ужинать.