По ту сторону
Шрифт:
— А-а-а-а!!! — позади нас раздался пронзительный визг. Я обернулся и заметил маму девочек, всё в том же кухонном фартуке. Видимо, она как раз готовила для нас обед. Увидев разрубленное на куски тело дочки, она моментально потеряла способность здраво мыслить, обмякла и повалилась на пол с криками и рыданиями:
— Доченькааа… Моя бедная доченькааа… Что за страшная смерть… Кто же сделал с тобой такое…
Я хотел помочь женщине подняться, однако Женя протянул руку и остановил меня.
— Постой, — сказал он. — Не подходи.
Я
Евгений прошептал:
— Посмотри на её обувь.
Я опустил взгляд к ногам матери девочки и заметил, что подошва будто в чём-то испачкана. Судя по цвету, подошва насквозь пропиталась чем-то явственно напоминающим кровь…
От увиденного я сглотнул сухим горлом.
Остальные же совершенно не заметили этой детали — лишь наградили безутешно рыдающую над трупом дочери мать взглядами, полными соболезнования.
Татьяна даже подошла к женщине и попыталась утешить, но та вцепилась ей в плечо с криком:
— Это вы, это точно вы, вы единственные чужаки здесь, наверняка кто-то из вас убил мою доченьку!!! — Видимо, женщина приложила немалую силу, потому что Татьяна сразу вскрикнула от боли и попыталась вырваться, но обнаружила, что не способна противостоять крепкому захвату.
— Мы здесь ни при чём, вы делаете мне больно, отпустите! — отчаянно вскрикнула Татьяна.
Мы тут же бросились на помощь, Семен с силой отпихнул мать девочек и освободил от цепкого хвата Татьяну.
— Ты в порядке? — спросил он девушку.
— Да, в порядке, — в глазах Татьяны виднелся гнев вперемешку с шоком, она закатала рукав и увидела на плече пять тёмно-фиолетовых отметин. — Она такая сильная…
— У-у-у-у-у, моя бедная дочкааа, моя несчастная доченька… — продолжала завывать женщина, валяясь на полу.
Пока она плакала, за нашими спинами в дверном проёме показались два неприметных силуэта. Я пригляделся и увидел, что это две оставшиеся близняшки.
Две девочки стояли далеко в комнате и через приоткрытую дверь с безразличным выражением лица выглядывали в коридор. Страшная смерть родной сестры не вызвала у них ни тени эмоций, они даже не собирались подойти и утешить мать. Постояв пару секунд, девочки исчезли. И если бы Женя не заметил их тоже, я, наверняка бы решил, что мне просто померещилось.
Женщина ещё очень долго лежала на полу и рыдала, и когда наше терпение уже почти иссякло, вдруг молча поднялась с пола, развернулась и ушла в комнату. А через минуту вышла с шваброй и мешком.
— Доченька, моя бедная доченька, мама заберёт тебя домой, — приговаривала женщина с теплотой и нежностью, принялась убирать порубленные части тела в мешок, а потом старательно вымыла следы крови.
Кроме растрёпанных волос, ничто в её облике не выдавало больше негативной реакции на расчленённый труп, и вот так, не торопясь, она дочиста прибрала все жуткие свидетельства случившегося.
Почти все взирали на происходящее с одинаково скривившимися лицами,
— Пошли, поедим чего-нибудь, — прошептал Евгений, который, впрочем, выглядел довольно невозмутимо. — Я проголодалась.
— И как тебе кусок в горло полезет после такого? — Татьяна взглянула на Евгения, будто увидела монстра, его слова казались ей немыслимыми.
Женя невозмутимым голосом ответил:
— Таких вещей за дверью — полным полно, если каждый раз, встречаясь с ними, отказываться от еды, так ведь можно и с голоду помереть, не находишь?
Татьяна хотела что-то возразить, но Евгений, явно не настроенный слушать, пошел в обеденный зал. Я последовал за ним.
Мы вдвоём сели за стол и принялись жевать хлеб, кроме которого пока ничего не было подано. Я даже не осознавал вкуса от волнения.
— Что, в конце концов, не так с этой женщиной? — тихонько спросил я Женю.
— Я думаю, это она зарубила свою дочь, — ответил он. — Подошвы её обуви промокли от крови, удивительно, что остальные ничего не заметили.
— Для чего и зачем она это сделала? — я пребывал в недоумении. — И ещё, судя по тому, как она прибрала останки, ей не в первый раз приходится это делать…
Женя молчал, подпер подбородок рукой.
Женщина в самом деле выглядела поднаторевшей в уборке трупов. Вначале она собрала в мешок крупные куски, затем смела мелкие части в кучу, выглядело это просто-напросто… будто она занималась привычной домашней уборкой.
Пока мы разговаривали, от дверей раздались шаги. Я бросил взгляд и увидел дрожащую от страха Ксению. Она, должно быть, впервые столкнулась со столь жутким зрелищем — её лицо побелело как бумага. Девушка на ватных ногах подошла и села рядом с Евгением, закрывая рот рукой, чтобы не проронить ни звука.
Я как раз собирался сказать что-то ещё, но тут заметил, как Женя повернулся и тепло сказал, обращаясь к Ксюше:
— Милая моя девочка, не надо бояться, я не дам тебе умереть.
Ксения часто-часто закивала, и, вообще, судя по её виду, единственное, чего она сейчас хотела — это свернуться калачиком на груди Евгения и там уснуть. Девушка спросила, указав на меня:
— Сестрица, а он — тоже твоя работа?
Работа? Я, услышав это слово, застыл с открытым ртом.
— Нет, он — нет, — ответил Женя. — Он мой парень, мы вместе будем тебя защищать.
Ксения вздохнула с явным облегчением, и, глядя на меня в ее глазах прибавилось доверия.
Я же, которого назвали «парнем», вдруг почувствовал себя неловко. Разумеется, это ощущение продлилось всего мгновение, поскольку я тут же вспомнил весьма важный факт…
Смотря на Женю, переодетого в девушку, мне вдруг стало, интересно, как я сам выглядел в мире за дверью.
Евгений всё утешал Ксюшу, а я в это время отошёл на минутку в туалет, где и нашёл зеркало, в котором увидел абсолютно незнакомое лицо.