По воле богов
Шрифт:
– Так значит все-таки война?
– Дай мне свободу, и останемся друзьями.
– Не может дружбы быть меж нами.
Я слишком долго ждал тебя.
Пока росла, пока взрослела.
Глазами, смехом звонким и живостью своей
холодного вампира в плен ты взять сумела.
Сказала б "да" еще в круженье бала,
и никогда бы человека не узнала.
Зачем ты медлила с ответом?
– Мой милый Ройх, спроси богов об этом.
Сама Судьба сомкнула мне уста,
И рада я, что так случилось.
Скорей бы лишь разлука завершилась.
Ройх, умоляю, отпусти меня!
– Нет. Решенье принято и нет пути назад.
И пусть свершен был не со мной обряд,
отцом мне все же отдана.
И стало быть, моя жена.
– Тогда война.
– И в ней ты проиграешь.
– И после этого себя ты мужем называешь?
Она горько рассмеялась. Вампир взглянул на упрямицу исподлобья, вновь взял за руку и открыл двери. Эльмина выдернула руку и вышла первой.
– Ну, раз война,
тогда прими подарок мой тебе, жена.
Вампир невесело усмехнулся, распахнул в ее покои дверь и пропустил вперед. Девушка сделала несколько шагов и ахнула, когда холодный металл ошейника коснулся ее шеи. Ошейник защелкнулся, и загремела цепь, лишая ее свободы. Взбешенная вампирша оскалилась и обернулась к Ройху.
– Что это значит?!
– Теперь не выполнишь угрозу,
бежать не сможешь.
Поверь мне, Эль, моя душа от горя плачет,
но ты сама решила выбрать путь.
И цепь переживешь уж как-нибудь.
Она попробовала разорвать цепь, но оказалась слишком слаба для этого. Не смогла Эльмина выдернуть и кольцо, вбитое в стену, и открыть замок ошейника. В бессильной ярости вампирша кинулась на своего тюремщика. Ройх легко перехватил ее руки, поцеловал одну, после вторую и притянул к себе девушку, осыпающую его проклятьями.
– Смирись и цепь сниму.
– Смирилась!
– Врешь.
Меня не проведешь.
Придет момент, когда смиришься
и моей воле покоришься.
Ну а пока подарок мой,
и ночью темною, и каждым светлым днем
останется с тобой.
– О, как тебя я ненавижу!
Вампир вновь грустно усмехнулся.
– И это я прекрасно вижу.
Дверь приоткрылась, и бес просунул голову в покои.
– Мой господин,
лорд Энцолор желает посетить сестру.
– Мой брат!
На лице Эльмине заиграла радостная улыбка. Ройх внимательно посмотрел на нее и повернулся к бесу.
– Ну, значит, так.
Иди и Энцу передай,
что госпожа наряды примеряет
и видеть никого сегодня не желает.
Бесовка где?
– Внизу стоит, она
– Сюда немедленно.
Ройх с издевательской улыбкой посмотрел на Эль, вновь взбешенную действиями недавнего жениха.
– Нужна ведь помощь госпоже,
вот пусть и помогает!
И всем так будешь говорить.
Об Эль придется им забыть.
Отныне путь к моей жене для каждого закрыт!
Бес понятливо кивнул и испарился выполнять указание хозяина. Вампир еще какое-то время мерился взглядом с негодующей Эльминой, а после, молча, покинул ее покои. Эль бросилась следом, но у самой двери взвыла от боли, когда ошейник впился ей в горло. Яростно выругавшись, она бросилась к окну и успела увидеть, как брат отходит от ворот. Он обернулся, заметил ее в окно и махнул рукой. Эль попробовала открыть окно, но длины цепи на это не хватило. Энцолор внимательно взглянул на ее шею, помрачнел и что-то произнес. После снова махнул, развернулся и ушел, оставив сестру мучиться от осознания, что Ройх лишил ее всех шансов на побег.
В покои вбежала Рени. Она испуганно вскрикнула, запнувшись за цепь своей госпожи и схватилась за щеки.
– Ох, что творится в мире этом.
Вас заковали цепью, а меня запретом.
Не смею я отныне пределы покидать дворца.
– Страданьям нашим не видать конца.
Прошептала Эль и направилась к креслу, уже не обращая внимания на громыхающую цепь. Цепь вообще оказалась примечательной. Она спокойно растягивалась, как резина, давая девушке свободный доступ в любую комнату покоев, но ее длина резко укорачивалась, как только вампирша подходила к двери и к окнам. Впрочем, этой примечательности вампирша не оценила.
* * *
На столицу человеческого княжества опустилась ночь. Князь Монтери, весь день просидевший в своих покоях, поднялся с кресла, подошел к шкатулке, отнятой у сына, и, прихватив ее, вышел из своих покоев.
– Наследник где?
– Он у себя закрылся.
Велел к нему не заходить.
– Пора мне сына подбодрить.
Он долго думал, пытался найти выход из сложившейся ситуации и принял решение, которое посчитал единственно верным. Видение двух юных супругов, так доверчиво прижавшихся друг к другу, все не покидало старого князя. И как бы в душе он не сопротивлялся выбору сына, но, наконец, признал, что ничего изменить уже не может. Анжар говорил, что время излечит душу молодого князя.
– Мой друг, мне в небе чудится гроза.
И страшно так, что сердце стынет,
не приползла бы к нам беда.
Она уже костлявой лапой нам грозится.
И время может стать не лекарем,
безжалостным убийцей.
– Уж больно мрачен твой прогноз.
Арман так юн, и в голове блуждает ветер.
Мой государь, не вешай нос.
– А кто сказал, что юноша не может быть серьезен?
Ты слышал бы ответ его, он так был грозен.