По воле богов
Шрифт:
Они проклятьем стали нашим!
– Отец, опомнись! Трогать их не смей!
Энцолор бросился к отцу, хватая за руку, уже ухватившуюся за меч. Старший вампир ударил сына, и Энц отлетел к стене. Одариан вытащил меч и занес над князем Монтери. Зазвенела сталь вытаскиваемых мечей...
Ослепительное сияние залило склеп, ослепляя всех, кто был в нем. Люди первыми упали на колени. Следом побросали клинки вампиры. Из сияния Света вышла не менее ослепительная красавица. Ее серебристо-серые
– Пресветлая, мы опоздали.
Они бедняжек все-таки достали.
Богиня обернулась к нему и похлопала по плечу.
– Спокойно, дядюшка, твое волненье мне понятно.
Но я богиня, что невероятно,
но все-таки известный факт.
И потому скажу я так.
Монтери тот, что старший князь,
ты что развел за неприятную мне грязь?
Я расу вашу укрепляю,
с другими расами я браки одобряю,
а ты решил идти своим путем?
И воля двух богов тебе вдруг стала нипочем?
Расстроил ты меня, расстроил.
– Пресветлая, я грешен, кто бы спорил.
За этот грех я заплатил сполна.
– Любимая, прости несчастного отца.
Черноволосый мужчина с жалостью смотрел на князя, покорно склонившего голову. Пресветлая рассеянно кивнула и перевела взгляд на главу клана вампиров.
– А это лорд Одариан, прославленный вампир.
Похоже, он у нас построил этот мир.
Установил в нем правила и судьбы стал вершить.
Ты потерял детей, как дальше будешь жить?
Да-да, удар твой цель настиг,
убил и этого ты сына.
Лежит там Элион, а здесь Эльмина.
И рядом с ними ляжет Энцолор.
– Не может быть! Мой сын, ведь без сознанья просто он!
Одариан бросился к Энцу, сидевшему у стены и свесившему на грудь голову, и тот сполз безжизненной куклой на руки отца.
– О, горе мне! Своей рукой убил я сына.
Кровавая Луна измены не простила.
Дракон сокрушенно покачал головой.
– Послушай, золотуль, его мне жалко тоже.
Быть может, и его простишь? И горю их поможешь?
Богиня потрепала дракона по плечу и подошла к возвышению.
– Так вот ты где, дыхание мое.
А я тебя ищу. Еще не завершила дело ты свое?
Вечный шагнул из сгустка клубящегося Мрака и обнял супругу за плечи.
– А это что у
Лорд Одариан несмело приблизился к богу и опустился на колени.
– Я виноват, мой бог, суди.
– Я жизнь твою бы взял заместо жизни сына.
Второго, первого иль может быть Эльмины.
И все ж живи. Тебя прощаю, но за гордыню обещаю наказан будешь лично мной.
Отныне неразлучен с расой ты людской.
Для клана наступает новый век,
где за руку держась пойдут вампир и человек.
Гордыня, спесь и ложные кумиры
не станут преграждать дорогу между вами миру.
И над телами жертв своей вражды
друг другу руки жмите вы.
Князь Монтери протянул руку и лорд Одариан послушно вложил в нее свою. Вечный поцеловал жену в щеку и отошел, предлагая ей продолжить то, от чего он отвлек ее. Пресветлая улыбнулась и нагнулась над телами двух супругов. Из ее глаз потекли искрящиеся слезы, упали на лица мертвецов, обволокли их сиянием, и глаза обоих распахнулись.
– Арман!
Вампирша и юноша порывисто сели, и он прижал к себе девушку.
– Моя Эльмина. Ты жива!
– Жива, несите же улыбки миру.
Неприкосновенны эти двое.
Наградой за любовь не станет горе.
Произнесла Пресветлая, и юные супруги, наконец, оторвались друг от друга.
– Пресветлая! И все же ты пришла!
Арман и Эльмина встали перед богиней на колени, так и не расцепив рук. Пресветлая улыбнулась.
– Пришла, но опоздала, извини меня, Арман.
Однако все исправила, успела.
Живите счастливо теперь и в будущее верьте смело.
Теперь вы под моей защитой.
И более того, я дар вам свой даю.
Земля, где вы познали счастье,
отныне станет государством,
где будут жить те пары,
любовь которых семьи не признали.
Благословенна станет та земля.
Об этом позабочусь я.
Сама границы сохраню, ни войн, ни зависти соседей не спущу.
И пусть по центру мира Мрака царит страна любви и брака.
Она подала руки Арману и Эльмине, поднимая с колен.
– Сегодня милостивы небеса,
и продолжаем мы творить с супругой чудеса.
Вечный поднял руку, и с кончиков пальцев потянулись серые струи Мрака. Они окутали Энца, добрались до Элиона. Элион сел на своем постаменте, Энцолор поднялся с пола, и из клубка тумана выступил Нерил Дорбери.
– Вернулись все участники сей драмы.