По воле судьбы. Без права на спасение
Шрифт:
Он набрал ещё воды, и стал жадно пить, выливая остатки на себя. Ночной прохладный порыв слабого ветерка, обдул мокрые волосы, и устремлённое ему на встречу лицо. Мысли медленно крутились в голове, и по кусочкам собирались мозаику памяти. Он вспомнил, её взгляд. Сквозь слёзы, она просила его остановиться.
«Тадж! Прекрати!»
Сейчас эти слова, почему-то отчётливо слышались в голове. На юношу навалилось немало за последние несколько дней. Но теперь он смог выговориться, пусть совсем не так, как хотел. Слова были произнесены, душа была излита, но остались неприятные последствия. Теперь, когда его голова прояснилась, а мысли выстроились в последовательный
«Тадж! Прекрати!»
Что-то было в этом голосе, и странные ощущения накатывали на него, когда крик возлюбленной проносился в мыслях. Ему чудилось, что он слышит его в ночной тишине. Может из-за этого у него саднит в груди, и чувство жгучего отвращения к себе? Это был крик отчаяния и боли, и от осознания этого на душе становилось ещё противней и постыдней.
«Какого чёрта я там истерику закатил? Что теперь делать-то?».
Она никак не выходила у него из головы. Им стоило поговорить, и сейчас он был готов к этому, как никогда в жизни. Уверенность нарастала в нём, пока не превратилась в чёткий план дальнейших действий.
«Мне придётся жениться. Я не опозорю семью. В конце концов я этого хочу. Если через три дня она не даст мне ответ, я женюсь на Манджуле».
Всё это он хотел сказать ей незамедлительно, они и так расстались хуже некуда, и он должен расставить все точки над ё. А ещё хотелось извиниться, за то, что повёл себя не достойно. Он потерял контроль над собой и это ему тоже не нравилось. Он бы никогда не стал её обижать, но…
«Дерьмо! У меня был чертовски хреновый день!».
Какое-то время, он просидел у колодца, приводя в порядок свои мысли. Но не смотря на своё пагубное состояние, до дома, в котором жила Ханна и её отец добрался быстро. В голове играли барабаны, и иногда мутило.
«Нужно было ведро с водой прихватить».
Во рту опять появилась сухость, и неприятный привкус, периодически подступающей тошноты. По дороге он вырвался водой, и ему стало легче, хотя во рту сделалось ещё противнее.
Здраво рассудив, что Ханна может быть где угодно юноша не придумал ничего лучше, как прийти к её дому. Он уже бывал здесь раньше, и знал Маркоса.
Когда его дочь вступила в гильдию, алхимик тоже решил проявить содействие, и стал делать противоядия для охотников, за ценными ресурсами.
«Если её нет дома, можно и с ним поговорить».
Он знал Маркоса, и не раз приносил ему заказы на противоядия для гильдии. Тадж подошёл к двери и постучался. Та тихо скрипнула, и приоткрылось во внутрь. На миг ему стало жутковато. Что-то было не так.
«Может Ханна пришла и не закрыла дверь?»
Он собрался, медленно открыл дверь и заглянул во внутрь:
– Есть кто-нибудь? – Голос прозвучал предательски тихо. – Чёрт.
Он вошёл во внутрь, а его глаза постепенно привыкали к темноте помещения:
– Э-эй, кто-нибудь есть дома?
Вокруг стояла тишина, только пол скрипнул, когда он прошёл вперёд.
«Похоже все спят. Может мне прийти завтра?».
Его мысли в глухой тишине, оборвал какой-то еле слышный звук. Он прозвучал совсем тихо, и вычислить его природу и источник было невозможно. Но через небольшой промежуток времени, звук раздался снова. Он был абсолютно идентичен своему предшественнику. Тадж прислушался, сам не замечая, как проходит в глубь дома, стараясь идти тихо, чтобы доски пола не скрипели. В его состоянии, это получалось не очень хорошо. Но чем дальше он проходил вперёд, тем отчётливее слышал эти звуки. Они раздавались
«Так можно и шею свернуть».
Он вернулся в дом и нашёл масляную лампу. Спуск вниз стал возможным, и он аккуратно, держась за стену одной рукой, а другой, ухватив, непривычно яркую после темноты лампу, перед собой, не спеша начал спускаться.
Это было не похоже на правду. Увиденное просто не укладывалось в голове. Такое бывает, когда уверен в чём-то на все сто процентов, но неожиданно узнаёшь, что ошибался. Это как будто тебе предлагают воды, которая на деле оказывается спиртом. Если человек этого не ожидает, то его рецепторы, несколько недолгих мгновений находятся в замешательстве, жжение, и осознание происходящего приходит не сразу. Так и сейчас, мысли Таджа реагировали на увиденную реальность.
Лампа не могла осветить всё помещение, но та его часть, на которую попадал свет, вызывала в голове юноши много вопросов, и неприятных предчувствий. Осколки алхимического инвентаря, и куски мебели, валялись по всюду. Щепки, стекло, металл и ещё куча всего перемешалось в беспорядке. В первые секунды, он не мог сдвинуться с места. Непонимание, и темнота впереди, вселяли в него неприятные ощущения чего-то жуткого. Догадки начали рождаться в сознании, одна хуже другой. Вокруг стояла тишина и темнота. Тадж аккуратно ступал вперёд медленным шагом. На полу не было места, чтобы свободно поставить ногу, он весь был усыпан обломками, и осколками, металлической посудой и её непонятным содержимым. Свет вырывал из мрака небольшие клочки пространства и являл юноше жуткое зрелище. Сделав несколько неуверенных шагов, он споткнулся обо что-то, и чуть не выронил лампу.
Увиденное на полу, вызвало у него желание развернуться, и убежать отсюда как можно дальше. Но это происходило в первые мгновения. Юноша быстро взял себя в руки.
«Что это за железная мумия? Похоже он не живой». Он не увидел это, пока оно не оказалось под ногами. Тадж распахнул свою красивую куртку, и достал прямой, кинжал. Кончиком клинка он потыкал в туловище непонятного существа, убеждаясь в своём предположении. Существо не пошевелилось. Голова была не подвижна, а в глазнице покоилась заточка.
«Кто его так?»
Звук, который юноша слышал на верху, повторился вновь, на этот раз гораздо громче, раздавшись откуда-то из темноты. Лампа снова чуть не вырвалась из его рук, от неожиданности. Теперь это завывание ветра стало больше похоже на всхлип. Тадж не раздумывая шагнул вперёд, он переступил, через спрута и двинулся в сторону, откуда послышался новый всхлип.
Тадж думал, что готов ко всему, но иногда происходят вещи, к которым просто невозможно подготовиться. Рука юноши ослабла и тряслась. Собрав последние силы он крепче сжал лампу, глядя на мертвое тело. Маркос лежал на спине, мертвенно бледный. Его остекленевшие глаза смотрели в потолок, изо лба торчал небольшой, метательный нож. Тонкая струйка крови уже запеклась, и казалась чёрной в свете огня. Вид мёртвого человека ошеломил юношу, к нему снова подкатила тошнота, мысли метались быстро и беспорядочно. Тадж понимал, что нужно что-то сделать, но стоял как вкопанный, борясь с дурнотой.