По законам Дикого Запада (часть вторая)

Топоровский Евгений Александрович

Робертс развел руками, отчего полы форменной куртки разлетелись, словно крылья какой то сказочной птицы:

– У девочек шок, они только хныкали и твердили, что высокий человек убил их отца. Барни смог выяснить, что отец действительно застрелен, а мать умерла годом раньше. Но и только. Он вкатил им противошоковый коктейль и отправил в Остин с Резником и Донахью. Говорит, детям срочно надо в больницу. Они взяли фургон, - виновато добавил он, невпопад пожав широкими, костлявыми плечами.

Кэл удовлетворенно хмыкнул. Больше всего он ценил

в сотрудниках разумную инициативу и умение принимать правильные решения. Барни молодец, не то, что Робертс. Ну, ничего, еще молодой, выучится.

– Если фотографы закончили, можете паковать. Постой!
– остановил он парня, бросившегося было исполнять приказ. Поманил к себе пальцем.

Робертс быстро подошел, настороженно глядя на шефа.

– Что по-твоему, здесь случилось?
– спросил Кэл и полез в карман брюк, стараясь нашарить пальцами плоский серебряный портсигар. Еще год назад врач настоятельно рекомендовал ему бросить курить, но все, на что смог сподвигнуться Кэл, это уменьшить дневную норму до половины пачки. Ровно столько сигарет влезало в его серебряный портсигар.

Дождавшись, пока шеф закурит, Робертс нервно потер руки и произнес:

– Трудно сказать что-то определенное. Возможно, накурились дури и повышибали друг другу мозги.

Кэл молчал, пристально глядя на переминающегося с ноги на ногу парнишку.

– Хотя я так не думаю. Был по крайней мере один стрелок, вон там, на холме.
– Робертс, не оглядываясь, махнул рукой в сторону невысокого пологого холма, на ближнем склоне которого красовался одинокий, изуродованный ветрами и солнцем, куст. Там песок весь изрыт пулями, а два жмура в десяти ярдах от него лежат ровно, как по линейке. Я думаю, они были первыми.

– Почему?
– коротко спросил Кэл, глубоко затягиваясь крепкой, без фильтра, сигаретой.

– Ну, - протянул Робертс, мысленно прикидывая, как будут звучать его аргументы, - почти все, кто лежат там, - он обвел рукой основное скопление тел, - были вооружены, а эти - нет. То есть, оружие у них было, но так и осталось в кобурах.

Шеф кивнул и очертил в воздухе невидимую окружность: "Продолжай".

– А эти, - эксперт указал на скопище тел, - скорее всего пострадали от дружественного огня. Некоторые из них совершенно точно пристрелили друг друга, по остальным вынесут заключение баллистики и трассологи.

– Причина?
– тон Кэла был все так же требовательно холоден, но внутренне он довольно улыбался.

– Паника, - ответил Робертс и виновато пожал плечами.
– Хотя я никогда такого не видел.

– Ты много чего не видел, - добродушно прогудел Кэл, - иди, занимайся делом. И пришли ко мне Джека.

Инспектор Барбара стоял на съезде с шоссе, идущего через пустыню, когда к нему, сопя и задыхаясь, приблизился капитан Бредли.

– Да, шеф?
– произнес он сиплым голосом, как только смог восстановить дыхание.

Барбара не обернулся, услышав голос своего заместителя. Все так же глядя на горизонт,

где от жары уже подрагивал воздух, он спросил:

– Что ты об этом думаешь, Джек?

– Все просто, шеф, - отдышавшись, Бредли стал рядом, неосознанно скопировав позу Кэла.
– Местная банда, шериф в доле, оттого и тишина в городе. Правда, ребята попались умные, горожан не трогали, толкали наркоту дилерам, с того и жили. Гузман скользкая сволочь, но теперь, когда дело касается похищения, прищучить его будет проще простого.

– Ну да, так он и признается, - фыркнул Барбара, засунув руку в карман. Выудив портсигар, он несколько секунд крутил его в пальцах, а потом, с тяжелым вздохом, водворил на место.

– Не нужно мне его гребаное признание, - возразил Бредли, тяжело перекатываясь с мысков на пятки и обратно.
– Еще пол года назад я договорился с одним типчиком из отдела внутренних расследований. Он мне должен, так что, упираться не стал. Техники бросили прослушку на линию офиса шерифа, и час назад сообщили мне, что на ленте есть одна очень интересная запись.

– Суд не примет, - мрачно ответил Кэл.

– После этого?
– Джек обвел рукой расстилавшиеся перед ними следы побоища.
– После этого, примет, - уверенно проговорил он.
– К тому же, мистер Фримен, ну, тот старичок, что сообщил о стрельбе, большая шишка в руководстве NYPD.

– Бывшая большая шишка, - поправил его Барбара, - он уже семь лет, как на пенсии.

Бредли расхохотался.

– Ты ж знаешь, Кэл, бывших копов не бывает. И он очень хочет попасть в газеты. Значит, надавит, где надо, и дело пойдет, как по маслу.

Эн Мари сидела на застеленной белоснежным бельем кровати, и с возрастающей тревогой смотрела на Бев. Три часа назад, как только их привезли в госпиталь, та хоть как-то реагировала на окружающих. Сама переоделась в принесенную улыбчивой медсестрой больничную рубашку, несколько раз слабо ойкнула, когда та же медсестра обрабатывала антисептиком глубокую царапину на щеке. А теперь просто лежит и смотрит в потолок.

Эн Мари слезла с кровати и подошла к лежащей без движения сестре. Девочка совсем не шевелилась, и только мерно вздымавшаяся под одеялом грудь говорила о том, что Беверли жива. Старшая сестра осторожно протянула руку, коснувшись ее плеча.

– Бев.
– тихонько позвала она.
– Бев, Бев, Бев!

Постепенно шепот перешел в громкий, надсадный крик. Примчавшиеся на звуки рыданий санитары с трудом оторвали Эн Мари от сестры, которую та трясла, словно тряпичную куклу. Дежурная медсестра метнулась за дверь, а мгновение спустя, появилась вновь со шприцем, наполненным прозрачной жидкостью. Закатав бьющейся в истерике девочке рукав, она ловко вколола успокаивающее, а потом, оттолкнув санитаров, крепко прижала ее к груди. Эн Мари кричала и отбивалась, стуча кулачками по плечам и спине обнимавшей ее женщины, но постепенно удары ослабевали, а крик сменился тихим, безнадежным плачем.