По законам Преисподней
Шрифт:
– Ну, книгу я потеряла, – согласилась Френки. – Не стоило ее вместо подушки подкладывать.
Харубей врезал ей в живот.
Только теперь я заметил, что на его пальцах появился тяжелый кастет, с навершиями из проклятого гранита.
– Честный поединок? – прохрипела девушка.
– Вполне, – ответил султан. – И пока что ты проигрываешь.
Он взмахнул рукой, и длинная тяжелая цепь хлестнула в его руке.
Харубей проверил ее на вес, потом улыбнулся.
– Вспомни, что ты сказала мне там, у Марангового
Я хотел встать на ноги, но наткнулся на бешеный взгляд Френки, и остался в кресле.
– Не помню, – сказала демонесса.
Хобгоблин яростно хлестнул ее серебряной цепью.
Франсуаз зарычала от боли.
– Лжешь, – сказал Харубей.
Он размахнулся снова.
В то же мгновение, демонесса рванулась к нему. Мифриловые острия вскрикнули, и вылетели из стены. Магические кандалы спали; Франсуаз распрямилась и, упав на одно колено, с силой ударила Харубея кулаком в грудь.
Девушка пробила его тело насквозь.
Волшебный доспех порвался, словно бумага. Свинг демонессы проломил хобгоблина насквозь. Окровавленный кусок плоти, топорщась белыми обломками ребер, вылетел из султана, и упал на темные доски.
Харубей задохнулся, и два бьющихся сердца выпали из чудовищной раны.
Третье еще оставалось в теле; но его сил не хватало, чтобы поддерживать жизнь в искалеченном теле воина. Хобгоблин всхрипнул, и скорчился у ног девушки.
– Зря ты меня нашел, – сказала она.
Глава 4. Сжигающая плеть
Стоя на перроне, я вдруг поймал себя на том, что шепчу заклятия хрусталя.
А, вы не слышали, что это такое?
Эльфы не любят грязной работы; истинный дроу скорее откажется от второго завтрака (небывалое дело!) – чем согласится примести пол, или почистить верхового дракона.
Многие держат слуг, – но только не эльфы.
Слуга, – это человек, который сильней других тебя ненавидит, и которому проще всех остальных прирезать тебя во сне.
С детства, темных эльфов обучают заклятиям хрусталя. С их помощью, мы создаем поющие сферы; и там, где звучит колдовская музыка, – вся грязная работа исполняется сама собой. Со временем, это входит в привычку, – как гном курит свою вересковую трубку, так темный эльф неторопливо чертит на небосклоне сияющий орб.
Не помню, когда я в последний раз чувствовал чары хрусталя.
В Пустошах от них мало толку, – там столько грязи и зла, что даже тысячи сфер не смогут справиться с этим.
А колдовская энергия, – штука ценная; в бесплодной земле гоблинов, где у каждого в кармане уже припрятана нитка, чтобы нанизать на нее твои острые эльфийские уши, – здесь не стоит расходовать ману попусту.
Но здесь, стоя на пустынном перроне, я вновь начал творить заклятия.
Это значило,
Поезд стоял здесь минут пятнадцать; я вышел, лишь бы не оставаться в купе.
Позор для эльфа, – насвиньячить в вагоне; а уж тем более, кровью и кишками дэва. И хотя мусорил не я, а Франческа, мне все равно было стыдно посмотреть в глаза проводнице.
Хрустальная сфера взмыла высоко в воздух, озаряя небо ровным сиянием.
– Вот ты где, старина!
Летающее ландо остановился рядом со мной.
Резная дверца открылась, и на меня выпрыгнул Фредди Арбатнот.
Шумный, яркий, веселый, – он, как всегда, был одет по последней столичной моде.
Шейный платок повязан бантом, поверх стоячего воротника-отцеубийцы, в котором крахмала больше, чем ткани; кончики галстука спрятаны под жилет. А жилетов он носил пять, причем нижний всегда выглядывал из-под верхнего.
Поверх красовался фрак, с узкой талией, и пышный в плече.
Стоило ногам Арбатнота коснуться перрона, как на голове его распахнулся боливар, – широкополая шляпа, с изящным заклинанием, что позволяло ей складываться и исчезать, когда ее владелец захочет.
– Наконец я тебя догнал! Я еще на прошлой станции тебя видел; но когда из портала вышел, гляжу, вы уже уехали; ну я и кричу кучеру – десять золотых, если поймаешь тот поезд!
Я вздохнул с облегчением.
Старина Фредди никогда не поедет туда, где не слышен голос Черного Круга, и не сияют охранные руны эльфов. А это значило, что мы уже пересекли границу Трилистника, и можно не опасаться дэвов и их полоумных братьев.
– Майкл, до чего я рад тебя видеть, – говорил он, пытаясь оторвать мне руку. – Все мы наслышаны о твоих делах в Пустошах; в Черном Круге и Даркмуре только об этом и говорят.
Я от души надеялся, что это неправда.
Если легаты Синедриона узнают, чем я на самом деле занимался в степях Безмолвия, – я вряд ли получу хороший пост в Изумрудной Башне. За время моих скитаний, я пал так низко, что даже иногда помогал людям бесплатно, – а такой позор никогда не смыть.
Но, судя по лицу Фредди, о моих грехах никто не догадывался.
Арбатнот закинул мне руку на плечо и говорил, взмахивая в такт зажженной сигарой.
– Верховные маги прибудут в полном составе. Даже старикашка Уорлокс, – ну тот, что не встает с постели с тех пор, как выписал себе новую любовницу, – уже приехал в столицу и трясется от нетерпения.
– Как неловко, – запричитал я. – Мне казалось, будет маленькая такая встреча. Даже боялся, что на вокзал никто не придет.
– О чем ты говоришь! – возбужденно булькал Фредди Арбатнот. – Поговаривают, – хотя, конечно, это большой секрет, и ты ничего от меня не слышал, – что претор Сибелиус прямо там, у поезда, вручит тебе посох Черного Дракона.