По законам волчьей стаи
Шрифт:
— А я считаю, что все в этом мире продается. И чем эта профессия отличается от множества других? Вот, например, ученый продает свой мозг, крестьянин — свои руки, певец — свой голос. Кстати, один мой клиент, пожилой профессор-культуролог, рассказывал мне, что в древнем мире, то ли в Греции, то ли в Риме, точно не помню, был такой храм, где жили красивейшие девушки, которые должны были удовлетворять желания любого мужчины, который туда заходил. Отсюда и пошло выражение «жрицы любви». А были еще гетеры,
— Читал. Это произведение Ивана Ефремова, — ответил Герман и заказал у бармена апельсиновый сок.
— Так ответь же мне. Отчего же я, представительница древнейшей профессии, не могу продать свое тело?
— Да потому, что любовь — это нечто высокое и чистое и это не продается. Я не хочу показаться напыщенным, но считаю, что не все в этом мире продажно. Например, я не продаюсь.
— Но это смотря как посмотреть. Все в мире относительно.
— Но это уже чистой воды демагогия. С такими приемами полемики можно забрести в дремучие джунгли, а выбраться из них будет весьма сложно.
— Тогда можно взглянуть на проблему иначе, — не унималась Лолита. — Ну, например, почему обеспеченный человек не может просто помочь девушке материально?
— Почему не может? Очень даже может. Но это зависит исключительно от его желания. И не забывай, что у нас равноправие полов. Вот вы все презираете альфонсов. Мерзкие типы, я согласен. Но, поверь, продажная женщина, живущая на средства мужчин, отличается от них немногим.
— Да у вас целая теория, как я погляжу. Вы такой умный и интересный.
— Я же представился, меня зовут граф Калиостро.
— Может, вы позволите, ваше сиятельство, заблудшей овечке поболтать со столь неординарной личностью?
— Почему бы и нет. Еще по коктейлю?
— Спасибо.
Через некоторое время Герман поинтересовался у своей собеседницы:
— Слушай, а ты, случайно, не знаешь одну девушку по имени Маргарита? Такая стройная шатенка с серо-зелеными глазами? У нее еще маленькая родинка под мочкой левого уха.
Лолита изменилась в лице. Она резко помрачнела, черты как-то вытянулись и заострились.
— Да, я знала ее. Мы с ней часто общались. Но она… Ее уже нет…
— Как нет! Она куда-то уехала? Лолита помолчала, а затем промолвила:
— Можно и так сказать… Но уехала туда, откуда не возвращаются…
— Не говори загадками, — прервал ее Герман. — Где она?
— Она погибла. Бедная девочка. Такая хорошая была, и такая страшная смерть.
— Как это произошло? — Лицо Германа окаменело.
— А ты разве ничего не слышал? Здесь столько разговоров об этом было…
— Нет, не слышал. Рассказывай.
— Ее убили. Убил один маньяк. Извращенец и садист. Случилось это пару недель назад. Познакомился он с ней здесь, в «Метле». Щедро заплатил, и
Глаза у Германа тоже повлажнели.
— Эту сволочь, этого гада, — продолжила девушка, — вскоре задержали. На его счету оказалось еще несколько трупов. Почерк был один и тот же. Жертвами его были, как правило, проститутки. Сейчас все наши девчонки в ужасе. Уезжают только со знакомыми клиентами. Говорят, эта мразь находится в следственном изоляторе «Лефортово». Там он, в больнице, косит под психа. Я бы в такую мразь зубами вцепилась. Вырвала бы каждую его жилу. Мразь, какая мразь! — уже не сдерживаясь, зарыдала Лолита.
— Да… мразь… — задумчиво произнес Герман.
Он пододвинул девушке стакан воды, рассчитался с барменом и, попрощавшись, вышел из клуба.
О чем думал Герман, догадаться было сложно. В голове его царил сплошной бардак. Ему было безумно жаль Маргариту. Она явно чем-то затронула его душу. Сейчас это ощущалось неоспоримо .сильней.
Он винил себя за то, что мог бы без труда помочь девушке как-то устроить свою жизнь, но вместо этого прочитал ей высокоморальную проповедь. А если бы он помог ей, то ничего бы этого не произошло и она осталась жива. Но кто же знал!
А эта гнида, эта садистская мразь, валяется себе уютно на больничной койке.
Вот кем должны заниматься компетентные органы. Именно им следует бросить все силы и использовать все возможности на поимку и уничтожение подобных оборотней. Их нужно на месте рвать на куски. Убивать мучительно и жестоко, без всякого суда и следствия, а не заниматься всякой чепухой и формализмом. А тут еще ввели мораторий на смертную казнь…
И эта мразь жива…
Прошло два дня, а Герман не мог найти себе покоя. Что-то мучило его и терзало. Не выдержав, он набрал телефон Феликса и сказал, что им необходимо повидать друг друга.
— Слушай, старик. У тебя есть люди, которые могли бы помочь проникнуть в «Лефортово», за любые деньги? — спросил Герман у Феликса при встрече.
— Ну, брат, ты загнул, — удивился Феликс. — Ладно бы в «Бутырку»… Но в «Лефортово»… Это, братуха, задача из разряда научной фантастики.
— Старик, безвыходных ситуаций не бывает. Всегда есть какой-нибудь вариант… Тем более, я же сказал, любые деньги.
— Деньги… Деньги… Человек в «Лефортово», — задумался Феликс. — Есть у меня кое-кто на примете. Надо хорошенько подумать…