По замкнутому кругу
Шрифт:
Никитин почувствовал, как напружинилось его тело, словно готовясь к прыжку, но, ничем не выказав волнения, он посмотрел вправо. Не меняя позы, человек в черных очках сидел к нему спиной. Майор вынул из кармана папиросу, похлопал по карману и, не обнаружив спичек, сказал, обращаясь к соседу справа:
— Простите, товарищ, нет ли у вас спичек?
— К сожалению, не курю, — вежливо ответил он, повернувшись вполоборота.
Дама в сарафане протянула Никитину коробок.
— Я курю, чтобы не полнеть, — пояснила она.
Прикуривая, Никитин заметил, что
— Простите, товарищ, нет ли у вас спичек?
Вы скажете, это случайность? Да, случайность! Глупая, нелепая случайность, которую невозможно было предвидеть: навстречу ему, широко раскрыв объятия, шел инженер-полковник в отставке Петр Михайлович Шабров.
— Никитин! Друг! Фе-дор Степанович! Какими судьбами? — тянул Шабров своим рыдающим, с хрипотцой басом, затем, выпятив для поцелуя губы, он ринулся вперед.
Не поворачиваясь, гражданин с махровым полотенцем размеренным шагом уходил в сторону Сосновой горки.
Майор, включив в боковом кармане УВЧ, быстро пошел за уходившим гражданином.
Если это действительно Мерлинг, то весь так тщательно разработанный оперативный план летел к черту!
Стараясь не потерять из виду гражданина с махровым полотенцем, Никитин все быстрее шел в сторону Сосновой горки, отдавая по УВЧ команду:
— Я — «Байкал»! Внимание! Белый апаш, бутылочного цвета костюм, темные очки, в руке махровое полотенце. Есть предположение, что это «Серый»! Внимание! Я — «Байкал»! Капитан Гаев и сержант Васильев, держитесь слева! Лейтенанты Паранян и Обрезов — справа по берегу Ольховки!
Гражданин в бутылочном костюме шел не оглядываясь, быстрым ровным шагом. Расстояние между ними не уменьшалось, но и не увеличивалось, и вдруг за поворотом дороги гражданин исчез…
В оранжерее, где выращивалась цветочная рассада для санатория «Узбекистан», Разак Мамедов окучивал кусты роз, когда перед ним появился человек в костюме бутылочного цвета. Незнакомец дернул за ручку дверь чулана, где хранился садовый инвентарь, и сказал, тяжело дыша:
— Товарищ, прошу… Женщина меня преследует, жена… Ревность, понимаешь? Бешеная от ревности… Я в чулан спрячусь…
— Э-э-э! — протянул Мамедов, вскинув руку ребром ладони. — Буны караньг, а? [19] Между мужем и женой кто встанет — без головы будет! Давай иди отсюда!
— Милый человек, я тебе денег дам! Много денег! — Не считая, он вынул пачку денег и протянул их садовнику. — Мало? Еще дам! Сколько захочешь дам!
— Э-э-э! Калта кесак! Кому деньги даешь? — Мамедов схватил в руки кетмень.
19
Буны
Неизвестный перепрыгнул через ящики с рассадой, пробежал всю оранжерею, выскочил в противоположную дверь. Его увидел сержант Васильев.
Сержант пошел следом, доложив по УВЧ:
— Я — второй! Иду за «Серым»! Уходит к Синим камням!
Вскоре вся пятерка приняла опять прежнее положение неправильного шестигранника: впереди Мерлинг, за его спиной, в двухстах шагах, Никитин, слева Гаев, Васильев, справа Паранян и Обрезов.
Среди широколистого бересклета Мерлинг вошел в густые заросли жимолости и барбариса.
Первое донесение Никитин получил от сержанта:
— Я — второй! Не вижу «Серого»!
Затем доложили и остальные — «Серый» снова исчез.
Продираясь сквозь кусты жимолости, Мерлинг прошел метров сто и присел на траву. Цвет его костюма был неразличим в кустарнике. Прислушиваясь, «Серый» ждал.
Медсестра Тамара Легостаева только вернулась с дежурства, она жила в маленьком отдельном домике, густо оплетенном виноградом. Она надела легкий халатик и в ожидании, пока нагреется электрический утюг, побрызгала пересохшее платье. Неожиданно в комнату вошел и тяжело опустился на стул человек с махровым полотенцем в руке.
— Простите, что незванно… На двери дома написано, что здесь живет медицинская сестра… сердце… Понадеялся на свое здоровье… зашел далеко и вот… сердце отказало…
Тамара помогла ему дойти до кушетки, лечь и, подложив высоко под голову подушку, сказала, выключив электрический утюг:
— Чистая беда с вами, наверное, «дикий». Сами себе ванны назначают, сами терренкур определяют… Выпейте воды. — Но, проверив пульс больного, она посмотрела на него с недоверием: — Товарищ дорогой, а ведь пульс-то у вас нормальный!
Близко за окном послышались шаги.
Приподнявшись на локтях, Мерлинг прислушался. На виске его вздулась синяя жилка, рука замерла в кармане, сжимая рукоятку пистолета.
Тамара услышала шаги за окном, увидела замершего в напряженном ожидании Мерлинга. Сознание связало все эти факты вместе, и на какое-то мгновение ей стало страшно.
Затем шаги стали удаляться и затихли совсем.
Мерлинг сел на кушетке и, посмотрев Тамаре прямо в глаза, сказал:
— Разрешите мне у вас остаться до вечера? — Оглядев небогатую обстановку комнаты, он добавил: — Я заплачу вам…
— Вы мне заплатите? — удивилась она.
— Да хоть вперед! — Он вынул из кармана смятую пачку денег и положил на стол.
— Сейчас же заберите деньги и уходите! — сдерживая неприязнь к этому человеку, сказала Легостаева. — Уходите! Я боюсь вас! Уходите сейчас же! Уходите или я буду кричать! — Она бросилась к окну, но…
Мерлинг схватил ее за горло, стрелять он боялся, и повалил на стол… Нащупав под рукой утюг и собрав последние силы, Тамара наотмашь ударила его утюгом. С проклятием отпустив ее, Мерлинг пошатнулся и, сжимая кровоточащую рану на лбу, выпрыгнул в окно…