По зову сердца
Шрифт:
– Ясно, овдовевший супруг.
– Раз ясно, так садись, слушай и запоминай. – Михаил Макарович положил на стол ученическую карту, где были только такие города, как Витебск, Орша, Могилев, Гомель, ярко-синим обозначен Днепр и тонюсенькой ниточкой – Сож.
– Наш Западный фронт, – показывал он острием ножа на дорогу между Смоленском и Витебском, деля ее пополам, – начинается отсюда, от Рудни, а идет, – повел он нож на юг, немного скашивая его на запад, – на Ляды, Ленино, Дрибин, Чаусы и так до Пропойска. Противник витебское направление прикрывает 6-м армейским корпусом. Где его штаб – не знаю. Связи у меня с тем флангом нет. На днях наше командование перебросило
Когда все было закончено, Вера спросила:
– Здесь не интересовались Верой Железновой?
– Пока что, как говорят православные, бог миловал.
– А я, Михаил Макарович, этим заболела. Стоит кому-нибудь на меня посмотреть, как мне кажется, что вот он разинет рот и спросит: «Не вы ли Вера Железнова?» Жуть!
– Такое у нас бывает. Нервы, милая, устали. Им надо бы отдохнуть там, у нас дома, чтобы над тобой не висел вечный страх и подозрение. Но пока что это несбыточно. Так что давай зажмем покрепче все, придавим страх и будем так же неуловимо трудиться для нашего славного дела.
На этом распрощались. А утром, чуть засерело, Михаил Макарович провожал Веру и ее товарищей в путь.
ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ
Стук в окно напугал Веру. Она мгновенно сунула в тайник шифрограмму, которую готовила для передачи фронту, и потушила коптилку.
– Кого это леший несет в такую непогоду? – ворчал Захар Петрович, хозяин дома, слезая с печи.
В ответ чуть слышно донеслось с улицы:
– Откройте, Захар Петрович. Это я, Петр Кузьмич.
– Боже мой! – радостно всплеснула руками Вера.
Михаил Макарович еще в сенях сбросил непромокаемый дождевик, стряхнул с него воду и вошел в хату.
– Здравствуйте, друзья! Не ожидали? Небось, напугались?
– Да, трошку есть. Тут у нас на деревню частенько налетают. Так что мы привыкли, – чиркнул спичкой Захар и зажег коптилку.
– Частенько? – спросил Михаил Макарович, опасаясь за Веру.
– Конечно, не так часто, как в городе, но все же… Больше всего после налета партизан. В прошлом месяце эшелон они спустили, так на другой день все деревни, в том числе и наши Тесы, опустели. В прошлую среду в Добрино кого-то из полицейского начальства хлопнули, и нас снова шуровали. Мы как только о таком деле услышали, сразу кто куда. Приходим домой, а дома замки взломаны и все вверх дном. Бывает, иной раз наш дом обходят.
– Да, а где ж хозяюшка-то? – Михаил Макарович вынул из рюкзака пакет со сладостями. – Это вот ей мой скромный подарочек.
– Спасибочко, сегодня она в больнице дежурит. Чтобы охранять Юлю, мы с ней сделали так: если я работаю день, она идет в ночь, если я иду в ночь, она работает днем.
– Спасибо вам, Захар Петрович, и от себя, и от Юли, и от командования Западного фронта.
Вера забеспокоилась о Михаиле Макаровиче. Захар Петрович успокоил ее:
– Я сейчас выйду на крылечко и попильную. Если стукну в раму, вы, Петр Кузьмич, сразу к лестнице, что на гору. Да лучше
– Теперь проведи по низу рукой, – наставлял Захар. – Там гвоздь крюком. Нащупал? Поверни. Так вот, когда вылезешь, доски опусти и поверни гвоздь шляпкой вверх. Это для того, чтобы бобики доски отсюда не открыли. Понял?
– Понял.
– А за досками сразу сланечник. Так по нему дуй, а там болото, лес. Стебли сланечника специально для этого не выдергал. Мы хотя народ и деревенский, но не лыком шиты, – хитровато подмигнул Захар. – На этот счет добра кумекаем, да и ушки на макушке. Покуль! – Захар приподнял руку и скрылся за дверью, через какие-то секунды стук в окно оповестил, что он на месте.
– Давай сядем, – Михаил Макарович показал Вере на табуретку около стола и сам опустился на другую. – Вчера к нам прибыло еще пополнение – радистка, владеет немецким языком. Она передала, что «Гигант» просит срочно сообщить, что у тебя в глубине шестого корпуса?
– Много и мало. Засекла много, а что за войска, вернее, их состав и номера, не знаю. Надо уточнить.
– Очень рад. Теперь, Юля, надо уточнить все то, что ты обнаружила, и проследить, куда все это двинется. Попросим Захара Петровича связать тебя с витебскими партизанами. Только это потом. А сейчас расскажи, – Михаил Макарович положил свою ладонь на руку Веры, – где думаешь устраиваться на работу?
– На работу? – нахмурилась Вера. Это слово ее пугало. Идти на работу надо было туда, где больше всего военных. Конечно, хорошо было бы в часть, но это так сразу невозможно. Одно остается – немецкий бар, а это каждый день трепка нервов от нахальных предложений захмелевших и трезвых «арийцев». И она, сдвинув за ухо свесившуюся на глаза каштановую прядь, выдавила: – Пойду официанткой в «Каффехауз!»
– В «Каффехауз»? Не советовал бы. По всей фронтовой ситуации мы, видимо, в этих краях засели надолго, возможно, на всю зиму.
– На всю зиму? – Вера сделала большие глаза. – Значит, наши осенью наступать не будут?
– Про это я тебе сказать ничего не могу. Как я понимаю, чтобы развернуть генеральное наступление в Белоруссии, надо основательно подготовиться. Когда сюда ехала, заметила, какая здесь местность? Сплошь озера, болота, леса, и еще ко всему этому они укреплены. Видела, какие укрепления? И их, Юля, с ходу не возьмешь.
– У нас здесь, вокруг Богушевска, тоже роют.
– Вот видишь, роют. По всей вероятности, роют и за Богушевском и в других местах. И это все – «Восточный вал». Он простирается на большую глубину и в несколько оборонительных полос. Обо всех их работах с помощью партизан ты должна разведать и сообщить фронту. Поняла?
– Поняла.
– Тогда одевайся, – Михаил Макарович бросил ей дождевик. – И подмени Захара Петровича.
– Зачем?
– Я ему объясню, что и как надо сделать.
ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ
На сегодня Вера наметила пробраться в Лукты на связь к Змитроку Клышке и взять у него сведения. Он обещал пробраться по шоссе на реку и там «пронюхать», что немцы строят по Серокоротинке, да и узнать, что делается на Лучесе.
Но ее желание не сбылось. Только она рассталась с Устиньей, которой сообщила, куда идет, и вышла из садика на пристанционную площадь, как столкнулась нос в нос с захмелевшим унтером.