По зову сердца
Шрифт:
– Откуда вы? Почему здесь?.. – засыпал он их вопросами. – Давайте сядемте, – и усадил ребят на ящик, а сам опустился против них на чурбан.
Дуся по-детски, со слезами поведала о всем горе, которое они пережили за два года войны, и еще о том, как, прося «христа ради», пробирались за фронтом, стремясь найти мать и отца.
– Нам несколько раз говорили многие – и партизаны, и пленные из дивизии мамы: – Идите прямо на Москву. Но наступила зима, и нас приютила Валентина Калистратовна. Добрая женщина. Она была нам, как мать родная. Она всегда говорила, – давясь рыданием,
– А где ж Калистратовна? – забеспокоился Юра, готовый броситься к ней.
– Она осталась там, в прогоне, – отвечал Ваня. Его неподвижные глаза застеклились, и слезы поползли по щекам.
– Еще в первый день, когда нас отобрали в кровопийку, к полосатикам, я тогда сказала доктору, что «тетя Валя еще болеет тифом». Доктор рассвирепел и выгнал, и нас отвели к ней. А ночью ее забрали.
– А вы?
– Забрали бы и нас, но она нас жалела и уложила спать в сарае.
– Какие хорошие люди гибнут. Ну, проклятые, – сжал Юра кулачки, – мы им все припомним.
– Тихо. Чего ерепенишься? – шумнул на него подошедший Фомич. – На, пей, – протянул он банку с водой. – А вы плачете? – хотя, глядя на этих замученных ребят, сам готов был расплакаться. И когда Юра вернул банку, Фомич протянул ее Дусе и ласково сказал: – На, деточка, глотни и успокойся. Слезами, милая, горю не поможешь. Будем думать, как вас спасти. – Сказал и снова ушел за водой. Вернулся, когда солдаты загоняли людей в сараи.
– Дедушка, нет ли у вас корочки? – протянула тоненьким голоском Дуся. – Со вчерашнего дня мы ничего не ели.
– Милая ты моя девочка, мы тоже не ели, – хлопал себя по карманам Фомич. – Что же, дорогая моя, придумать-то? Ума не приложу… – А в голове крутилось и само ползло на язык: «Какая уж еда, когда завтра жисти конец. А может быть, и сегодня. Вот загонят в сарай, а ночью во время сна подпалят, как в Новоселках, и сожгут всех». И все же он улыбнулся: – Идемте огородами. По всему видно, что из деревни крестьян только что выселили, недавно. Глядишь, судьба над нами сжалится и что-нибудь нам – бедолагам – подбросит. – Но судьба была безжалостна. Так, ничего не найдя, они голодные вошли в сарай и там расположились в углу, подальше от холода.
– Дедушка, что же будет с нами? – сквозь полумрак смотрели на Гребенюка доверчивые глаза Дуси. Повернули головы к нему Юра и Ваня.
Ивану Фомичу стало не по себе, его даже охватил нервный озноб:
– Эх, если б я знал, милая, то я соломку бы подстелил.
– Соломку? – повторила Дуся. – А вы там сказали, что «будем думать, как вас спасти».
– Да, да, будем думать, – еле сдерживая зубную дрожь, ответил Фомич. – Так что подвигайтесь поближе и давайте думать вместе. Только одно условие – говорить тихо-тихо, чтоб никто не услышал. Перво-наперво чего мы хотим? Пять минут на размышление. Думайте!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Вот уже вторая неделя, как на фронте дивизии, да и у соседей, затишье.
Даже генерал Мерцель, видимо, выдохся и перестал штурмовать полк Карпова и долбить несчастную башню МТФ, что высилась
В такое затишье Якова Ивановича захватывала гнетущая тревога о семье.
Вот и сегодня, несмотря на то, что лег спать под утро и был уставшим, долго не мог заснуть. Из головы не выходили Вера, Юра. Усиливалось все это тем, что уже не было больше сил скрывать от жены правду о дочери.
С этими думами и заснул тревожным сном. Но на рассвете его поднял зуммер телефона.
– Кому это в такую рань не спится? – Яков Иванович взял трубку и, узнав Карпова, в шутку ему сказал: – Что это вы, 37-й, полуночничаете? Сам, дорогой, не спишь и другим спать не даешь. – Но тревожный голос Карпова сразу же насторожил Якова Ивановича, и он, пододвинув поближе к себе карту, стал карандашом отмечать точки и адъютанту приказал вызвать к нему начштаба и всех начальников служб.
– Товарищ Кузьмин (так условно именовался командир корпуса), докладывает Иванов (так назывался Железнов). Против стыка с Гришиным (с соседом слева) в районе Урочища и болота со стороны противника движется большая масса народа с белыми флагами. Немцев не наблюдаем. Все в цивильном. Среди них много женщин и детей.
К концу разговора все вызванные собрались.
Это необычное явление мгновенно долетело до командарма и до командующего фронтом. И только Железнов сказал собравшимся несколько слов, как позвонил командарм, а через полчаса и командующий фронтом.
– Товарищ Иванов, вас вызывает «Гигант». – В трубке звучал голос Тоси.
– Товарищи, тише! – шикнул на своих офицеров комдив. – На проводе генерал Соколовский.
Попервоначалу комфронта говорил все то же, что и командарм, а в заключение добавил:
– Сегодня же постараемся вас освободить от этой массы людей. Для этого я направляю к вам представителей тыла и медуправления. – И предупредил: – Смотрите, как бы фон Мерцель вас не обманул и за спиной этих людей не спрятал свои батальоны. Такое в гражданскую войну я не раз испытал. Так же будьте бдительны и к цивильным. Их разведка обязательно сунет под видом крестьян свою агентуру.
– Понял. Все будет выполнено.
– Всего хорошего! Информируйте меня лично через каждый час.
Генерал Железнов сообщил собравшимся все то, что говорил командующий фронтом. После обратился к капитану Сергиевскому:
– Возьмите себе в помощь НО-4 со всем его штатом. Если надо, привлеките для этого всех писарей штадива и перепишите всех перешедших, в том числе и грудных ребят, по фамилии, имени, отчеству, возрасту, запишите их последнее место жительства. Все! Действуйте! А я поехал на НП подполковника Карпова, – и он хлопнул в ладоши: – Коротков! Машину!