Победа на Янусе (сборник)
Шрифт:
Нейл вошел в селектор, на некоторое время закрыл глаза, а затем снова открыл. Когда он положил руку на рычаг и опустил его, он сделал тем самым бесповоротный шаг. Возврата не будет никогда.
Через час он снова пришел к Стовару. Игра в звезды-кометы кончилась, контрабандист был один, и Нейл был рад этому, когда выкладывал пачку кредитов.
— Двести пятьдесят, — сосчитал Стовар и достал из-под стола маленький сверток. — Вот два и пятьдесят кредитов сдачи. Записался на другой мир?
— Да, — Нейл взял сверток и кредиты.
— Ты мог бы заработать деньги иначе, — заметил Стовар.
Нейл покачал головой.
— Нет?
Нейл почти бегом вернулся в свой барак. Мара Диза ждала его.
— Снова приходил врач. Присылал директор.
— Что он сказал?
— То же самое. Два дня, может быть, три.
Нейл упал на стул у стола. Он доверял Маре и раньше, и это сообщение ничего не изменило в его планах. Он развернул сверток, полученный от Стовара: две металлические трубочки. Они имели цену… цену его рабства в неизвестном мире, цену всего, что могло случиться с ним в будущем. Они помогут спокойно принять смерть женщине, которая была его матерью.
Галюс — порошок, содержащийся в трубочке — надо было высыпать в чашку с горячей водой. Тогда Милани Ренфо не будет лежать здесь, в Диппле: она, может быть, снова переживет счастливейшие дни в своей жизни. И если тонкая нить, привязывающая ее к этому миру, не оборвется к тому времени, когда она проснется, наготове будет вторая трубочка. Милани жила в страхе, отчаянии и боли, а умрет счастливой.
Он оглянулся и встретил взгляд Мары.
— Я дам ей это, — он коснулся трубочки, — а если… понадобится, ты дашь вторую?
— Разве тебя не будет здесь?
— Я… я улетаю ночью… Мне дали два часа… Ты поклянешься, что останешься с ней? — он развернул сверток из пятидесяти кредитов. — Возьми это и поклянись!
— Нейл! — в ее глазах вспыхнули яркие искры. — Ладно, сынок, я поклянусь. Хотя нам здесь не очень-то нужны были старые боги и духи, не так ли? Я даю клятву, хотя ты мог бы и не просить об этом. А это я возьму… только из-за Вейса. Вейс должен уйти отсюда… не твоим путем — другим, — ее руки конвульсивно сжали пачку кредитов. Нейл почти ощутил горькую решимость, исходящую от нее. Вейс Диза имел шанс освободиться от Диппла, если его мать будет сражаться за него.
— Куда ты записался? — спросила она, ставя греть воду.
— В какой-то мир, называемый Янусом, — ответил он. — Неважно, пусть это окажется грубая пограничная планета, лишь бы подальше от Диппла и Корвара. — Он не хотел думать о будущем.
— Янус, — повторила Мара. — Никогда не слышала о такой. Послушай, сынок, ты сегодня ничего не ел. У меня есть немного лепешек для Вейса, но он, наверное, нашел на сегодня работу и не придет. Я…
— Нет. Я улетаю сегодня, помнишь? — он слабо улыбнулся. — Послушай, Мара, ты посмотри вещи… потом, ладно? — он осмотрел комнату. Он ничего не возьмет с собой: в морозильную камеру багаж не берут. — Если тебе что пригодится — возьми. Тут мало, что осталось. Только… — он подошел к ящику, где хранил свои бумаги и немногие драгоценности. Браслеты матери и пояс Дона давно проданы. Нейл быстро просмотрел бумаги. Торговые контракты, которыми они никогда не могут воспользоваться — их можно уничтожить. Опознавательные диски…
— Это вот все Директору… потом. А вот это… — Нейл покачал на ладони кольцо Мастера, принадлежавшее Дону Ренфо. — Продай его и купи цветов… Она любила цветы, деревья…
— Я сделаю это, мальчик.
И Нейл в этом не сомневался. От воды уже шел пар. Нейл наполнил чашку и высыпал порошок из трубочки в воду. Они подняли голову Милани и уговорили женщину проглотить снадобье.
Нейл снова прижал к щеке ее исхудалую руку и вгляделся в слабую улыбку на синеватых губах, легкую краску счастья, как паутинкой покрывшую скулы и подбородок. Она больше не стонала, а шептала что-то — не то слово, не то имя. Некоторые имена были ему знакомы, другие — нет, они исходили из прошлого, в котором он не участвовал. Милани снова была девушкой, жила на своей родной планете с мелководными морями, усеянными кольцами островов, где высокие деревья шелестели поздней ночью под легким ветерком. Все это она добровольно обменяла на жизнь в корабле, когда вышла замуж за человека, называвшего своим домом не планету, а корабль, и ушла за Доном Ренфо в космические просторы.
— Будь счастлива. — Нейл отпустил ее руку. Он отдал ей все, что мог — последнее возвращение от забот, печали, безжалостного настоящего в дорогое ей прошлое.
— Ты еще здесь? Ты Нейл Ренфо?
В дверях стоял человек в форме Агентства. На его поясе покачивался станнер. Это был типичный надсмотрщик, загоняющий добычу на борт поджидающего транспорта.
— Иду.
Нейл осторожно поправил одеяло и встал. Он вышел твердым шагом, не оглядываясь, но у двери Мары остановился и постучал.
— Я пошел, — сказал он. — Ты присмотришь?
— Присмотрю. Я останусь с ней до конца и сделаю все, как ты хотел. Удачи тебе, сынок.
Но было ясно, что это пожелание неисполнимо.
Нейл в последний раз спустился по лестнице, стараясь ни о чем не думать или, по крайней мере, думать о том, что Милани ушла из Диппла другим путем, неизмеримо более приятным. Страж подобрал еще двух завербованных и отвел всех в секцию обработки порта.
Нейл покорно подчинился процедуре, которая должна была сделать из живого человека беспомощную часть груза, достаточно ценную, чтобы привести его неповрежденным и оживить. Он взял с собой в морозный сон только память о слабой улыбке, которую увидел на губах матери.
Долго ли длилось путешествие, в каком направлении и с какой целью, кроме доставки груза, Нейл так и не узнал, да, в сущности, и не интересовался. Этот самый Янус, конечно, был пограничным миром, иначе там не требовалась бы человеческая рабочая сила — вот и все, что он знал об этой планете. При посадке он не видел громадный темно-зеленый шар на экране пилота, с обширными континентами и узкими морями, землю, задавленную густой зеленью лесов, таких лесов, о каких более цивилизованные планеты давно забыли.
Космопорт, на котором приземлился грузовоз, был расположен в голой каменистой местности, в рубцах и ожогах пламени, хлещущего из садящихся и взлетающих кораблей. Из этого центра неправильными линиями шли расчистки, сделанные поселенцами.
В лесу были вырублены участки — голые пятна в темной зелени, зелени с сероватым оттенком, словно на широких листьях этих гигантских деревьев, буйной молодой поросли и кустарников осела серебристая пленка. Люди обрабатывали поля, сажали ровные ряды растений, на перекрестьях этих рядов были бревенчатые, выдолбленные, прорубленные или еще как-нибудь приспособленные жилища для людей, рубивших лес.