Победа по очкам

Пронин Виктор Алексеевич

– Добавил бы маленько, – проворчал тот. – Сам видел – не каждый сюда поедет. За риск, можно сказать.

Пафнутьев подумал, глядя в ветровое стекло, и протянул водителю еще пятьдесят рублей.

– Нормально?

– Годится, – усмехнулся водитель.

Постояв в растерянности перед калиткой, болтающейся на одной петле, Пафнутьев решился толкнуть ее. Калитка с места не сдвинулась, поскольку нижний край ее увяз в грязи, но зато отклонилась в сторону и мимо нее уже можно было протиснуться. Дорожка к крыльцу была выложена из половинок кирпича,

и Пафнутьев без помех добрался до двери. Что-то его насторожило, за спиной он услышал тяжкий вздох, а обернувшись, увидел рядом с собой громадную собаку, напоминающую кавказскую овчарку. Собака смотрела на него с любопытством, без злобы.

– Привет, мужик, – сказал Пафнутьев, – как поживаешь?

Собака чуть шевельнула тяжелым вислым хвостом, но ничего не ответила. Однако даже этого слабого движения хвоста было достаточно – контакт налажен, и ничего дурного пес не затевает.

– Я могу войти? – спросил Пафнутьев у собаки, поскольку больше спросить было не у кого.

И опять слабо шевельнулся хвост.

– Благодарю вас, – ответил Пафнутьев и, толкнув низкую дверь, оказался в коридоре, заваленном рухлядью – от велосипеда с одним колесом до выварки без дна. Дальше шла еще одна дверь. Ему показалось, что в доме все-таки кто-то есть, жизнь, видимо, здесь еще теплилась.

– Входи, хватит тебе там топтаться, – услышал он голос, весьма далекий от почтительного.

Пафнутьев чуть приоткрыл дверь, просунул голову в образовавшуюся щель и увидел в тусклой комнате у маленького, задернутого занавеской окна мужика в черных трусах и голубоватой растянутой майке. Мужик сидел за столом и, подперев щеку рукой, печально смотрел на Пафнутьева.

– Можно войти? – вежливо спросил Пафнутьев.

– Давно жду, – ответил мужик, не меняя ни позы, ни выражения лица.

– Спасибо. – Пафнутьев переступил порог, плотно закрыл за собой дверь и повернулся к хозяину. – Серьезная у вас собака.

– А мы тут все такие. Ты кто?

– Паша.

– Что тебе, Паша, от меня нужно?

– Мне нужен Коля.

– Зачем тебе Коля?

– Вася прислал.

– Какой Вася?

– Из Москвы.

– Ага, – кивнул Коля, убрав наконец руку от щеки. – Приехал все-таки… А ведь Вася тебя предупреждал?

– Было дело.

– Пренебрег?

– Выходит, так. А вы, значит, будете Коля?

– Почему буду… Я и есть Коля. И раньше был Колей. Звонил мне Вася, звонил… Предупредил, что приедет один хмырь. Вот ты и приехал. Ну, присаживайся, коли приехал. – Он встал, набросил на плечи рубашку, надел какие-то синие тренировочные штаны.

Пафнутьев, поколебавшись, оставил свою сумку у двери, положил на нее кепку и, приблизившись к столу, сел на свободную табуретку. Подняв голову, в упор посмотрел на Колю. Знал он таких людей, встречался с ними в своем кабинете и Колю понял с одного взгляда. Дело с ним иметь можно, зарываться нельзя и за спиной лучше не оставлять. Лукавить с ним бесполезно, а все советы, которые дал ему водитель такси по дороге, надо помнить постоянно.

– Выпить

хочешь? – спросил Коля, не отводя глаз в сторону.

– Можно, – кивнул Пафнутьев.

– Нужно, – с доброжелательной ворчливостью поправил Коля.

А дальше произошло нечто такое, что изумило Пафнутьева больше всего. Взяв в подвесном самодельном шкафчике два тонких стакана, Коля подошел к подвешенному у двери рукомойнику и тщательно их вымыл. Потом, сдернув с гвоздя полотенце, долго протирал стаканы, время от времени разглядывая их на свет и каждый раз находя какие-то невидимые пятнышки.

– У каждого свои слабости, – пояснил Коля, обернувшись к Пафнутьеву. – Я, например, не могу пить из мутных стаканов. Я могу, конечно, выпить плохую водку, могу… Но стакан должен при этом сверкать как… – Он задумался на секунду. – Как роса на траве. Согласен? – требовательно посмотрел он на Пафнутьева.

– Как не согласиться, – развел руки в стороны тот.

– И есть не могу из тарелки, из которой уже кто-то ел до меня… Даже если ел я… – С этими словами Коля вытряхнул в помойное ведро все, что у него было на тарелке, ополоснул ее под рукомойником и положил из кастрюли несколько сваренных картофелин. Подняв с пола банку, вилкой выловил из нее два соленых огурца и положил их в блюдце. – Закуска, – пояснил он. – Годится?

– Что значит годится… Лучше не бывает!

– Я тоже так думаю, – сказал Коля, разливая водку в стаканы. Хоть он и предупредил, что может выпить иногда и плохую водку, эта оказалась вполне приличной, и Пафнутьев выпил до дна после молчаливого чоканья стаканами.

– И кто у нас на кону? – спросил Коля негромким и неожиданно трезвым голосом.

– Лубовский.

Коля чуть отодвинул стакан в сторону, одернув занавеску, посмотрел в маленькое тусклое окошко, перевел взгляд на гостя, не то прикидывая его возможности, не то молча с ним прощаясь – и эту печаль увидел Пафнутьев в его глазах.

– Он сейчас высоко, – протянул Коля.

– Я знаю.

– Дотянешься?

– Дотянусь, – отчаянно пообещал Пафнутьев.

– Ну-у… Не ты первый… Тебе много денег за него пообещали?

– Не будет денег.

– Понятно… Чувство долга… Да?

– Знаешь, Коля… Нет. Зацепил он меня.

– Да-а-а? Ишь ты… А раньше тебя никто не цеплял?

– Случалось. Женщина одна зацепила… Еле выжил, еле выкарабкался.

– Бывает, – сочувственно кивнул Коля. – А вот если сейчас эта женщина войдет сюда, к нам, к этому столу… Ты как?

– Я поползу за ней на брюхе, – твердо сказал Пафнутьев. – Через твой двор, через весь Челябинск, до самой Москвы и дальше.

– Ишь ты, – повторил Коля и снова налил по половине стакана. – Ишь ты, – он склонил голову к обнаженному своему тощеватому плечу и на некоторое время замер, невидяще уставившись в стол. – Знаешь, Паша, – он поднял глаза на Пафнутьева, – а ведь мне это знакомо… Я знаю, о чем ты говоришь.

И еще одно потрясение испытал Пафнутьев, увидев, что глаза Коли наполнились слезами.