Победа вопреки Сталину. Фронтовик против сталинистов

Горбачевский Борис Семенович

Западные союзники были более покладисты, чем Сталин. Поэтому без особых уговоров они пошли навстречу просьбе советской стороны.

Утверждение третье. Фалин обвиняет союзников в неучастии в Параде по случаю Победы над гитлеровской Германией, видя в данном факте первые признаки раскола. Вот как объясняет свое поведение Эйзенхауэр: «…На церемонию подписания были приглашены союзники, однако я считал лично для себя неподходящим ехать туда. Немцы уже побывали в штаб-квартире западных союзников, чтобы подписать акт о безоговорочной капитуляции. И я полагал, что ратификация в Берлине должна быть делом Советов. Поэтому я назначил своего заместителя, главного маршала авиации

Тедлора, представлять меня на церемонии». (Кстати, Сталин подарил генералу Эйзенхауэру кинохронику о церемонии подписания Акта о безоговорочной капитуляции немцами 9 мая в Берлине и о Параде Победы.)

Утверждение четвертое. Фалин утверждает, что союзники не стали брать Берлин якобы потому, что у них не хватало войск. «В день капитуляции, т. е.7 мая 1945 года, генерал Эйзенхауэр заявил: «Под моим командованием находилось 3 миллиона армейцев, 61 американская дивизия». Этого было достаточно, чтобы захватить Берлин. Тем более что союзные войска еще в марте были не так уж далеко от Берлина. Мы не назвали громадную силу стратегической авиации союзников, способной в то время за несколько часов доставить тысячи солдат и офицеров в любой участок германской территории».

Утверждение пятое. Фалин заявляет, будто союзники в Европе еще до окончания войны стали готовиться к нападению на СССР. Это заявление можно опровергнуть лишь двумя примерами. В своей книге генерал Эйзенхауэр рассказывает, что еще за месяц до подписания в Реймсе немцами Акта о безоговорочной капитуляции Главное командование союзных войск приступило к подготовке переброски своих войск на Тихоокеанский театр военных действий, к увольнению и отправке части войск в Америку. 18 июля 1945 года Дуайт Эйзенхауэр сложил с себя полномочия Главнокомандующего союзных войск, остался лишь командующим американскими войсками в Европе.

Утверждение шестое. Фалин обвиняет союзников в преднамеренной бомбардировке Дрездена и чешских заводов «Шкода», зная, что территория, где они находятся, перейдет Красной Армии. Бомбардировка Дрездена была согласована с командованием Красной Армии. Правда, некоторые историки пишут о том, что она была проведена союзниками для демонстрации своей мощи. [58] Что касается заводов «Шкода», то их бомбили, так же как и иные предприятия на территории Германии и в оккупированных ею странах, которые продолжали поставлять немецкой армии оружие. Фалинские примеры притянуты за уши: лишь бы в чем-то обвинить союзников.

58

Ирвинг Д. Разрушение Дрездена, самая крупномасштабная бомбардировка Второй мировой войны. 1944–1945. М.: Центрполиграф, 2005. С. 110–111, 114–115, 120–121, 130–131, 167, 186.

Утверждение седьмое. О политических «играх» вокруг взятия Берлина. «Единственной целью, — пишет Эйзенхауэр, — за Руром являлся Берлин. Его взятие, по мнению Черчилля, было важно психологически и идеологически, но, на мой взгляд, он не являлся ни обычной, ни наиболее желанной целью для войск западных союзников». Далее генерал объясняет: «Когда в последнюю неделю марта мы стояли на Рейне, до Берлина оставалось 300 миль. На пути к нему в двухстах милях от нашего фронта лежала река Эльба, служившая значительным естественным препятствием.

Русские войска прочно закрепились на Одере, захватив плацдарм на западном берегу этой реки, всего в тридцати милях от Берлина. Но если бы мы задумались бросить достаточную группировку, чтобы форсировать Эльбу с единственной целью

овладеть Берлином, то возникли бы следующие осложнения: первое — по всей вероятности, русские окружили бы Берлин задолго до того, как мы подойдем туда. Второе — снабжение крупной группировки на таком расстоянии без основных баз, расположенных к западу от Рейна, привело бы к практическому отключению от боевых действий на всех остальных участках фронта… Было целесообразно быстро продвигаться вперед через всю Германию на соединение с советскими войсками, чтобы расчленить территорию Германии, а значит, испключить возможность для вермахта действовать как единое целое».

Утверждение восььмое. Что касается обсуждения Фалиным рассекреченных в Англии архивных материалов об операции «Немыслимое» — о подготовке войны с СССР, все это не имеет отношения к накалу страстей вокруг взятия Берлина. И требует, разумеется, особого разговора. Впрочем, само название операции «Немыслимое» — это и полное нарушение Сталиным ялтинских соглашений, взятых им на себя обязательств. Установление тоталитарного режима в шести странах Восточной Европы и в Прибалтике. «Немыслимое» — это величайший обман союзников о свободных выборах, «Немыслимое» — это порабощение Польши, ради которой Великобритания и Франция вступили в войну с Гитлером. [59]

59

Материалы полемики вокруг статьи Валентина Фалина в напечатанной статье «За нашу и вашу Победу. Споры о Второй мировой войне». http://www.strana.m/stories/05/01/19/3588/245786.html

«Немыслимое» — это разработка сценария или плана на случай агрессии Сталина, то есть противника Красной Армии за хребтом Восточной Европы вплоть до берегов Атлантики.

Бесспорно, что взятие Берлина Сталин рассматривал и чисто эмоционально, как «подарок самому себе», как венец своей полководческой славы, как выполнение факта перед своим народом: «Убить зверя в его берлоге и водрузить знамя над Рейхстагом». Как Верховный мог упустить предоставленный ему исторический шанс, а во что обойдется эта операция — этот вопрос, как всегда, его не заботил.

Впрочем, обратимся к известному британскому историку Марку Часингсу. Он после войны в газете «The Daily Mail» напечатал серию статей от Уинстона Черчилля. Вот что он пишет в «Воспоминаниях»:

«Черчилль хотел вытеснить русских из Восточной Европы, мобилизовав побежденных гитлеровцев», — пишет на страницах «The Daily Mail» историк Макс Гастингс, продолжая свой цикл статей о британском премьере.

«Весной 1945 года, узнав, что американцы собираются приостановить наступление на Берлин с запада и оставить германскую столицу на милость Красной Армии, Черчилль возмутился», — повествует автор. Он рекомендовал союзникам продолжать движение на Восток, пока русские не проявят желания соблюсти более раннюю договоренность относительно будущего политического устройства Европы.

Сталин, со своей стороны, смотрел на Черчилля с большим подозрением: опасался, что Запад заключит сепаратный мир с Гитлером и, возможно, даже повернет оружие против СССР. Однако американцы не хотели вступать в конфронтацию с Москвой и сдерживали Черчилля, отмечает автор. В 1941 году Черчилль предполагал, что с окончанием войны США и Британская империя образуют самый могущественный блок в истории, но к 1945 году СССР оказался намного сильнее, а Великобритания — слабее, чем он ожидал. Черчилля также тяготила судьба Польши, оказавшейся под властью СССР.