Победа. Книга 1
Шрифт:
– Ну что же… Нам пора.
– Вы не останетесь на ленч? – спросил Трумэн.
В его голосе невольно прозвучало разочарование.
Трумэн и в самом деле испугался, что Сталин сейчас уйдет, при первой же встрече осадив его, да еще в присутствии Бирнса и Болена.
Президенту хотелось продлить разговор, чтобы проявить себя. Ни у него самого, ни у его помощников не должно быть такого чувства, что все они потерпели поражение. Пусть незначительное, пусть чисто словесное, но все-таки поражение.
– К
– Вы все можете, если захотите! – прервал его Трумэн.
Он не вкладывал в эти слова никакого особого смысла.
Но прозвучали они так, будто Трумэн действительно считает Сталина всесильным.
С досадой подумав об этом новом своем промахе, Трумэн с тревогой посмотрел на Сталина, ожидая реакции с его стороны.
Но Сталин добродушно глядел на Трумэна, как бы желая сказать: «Не беспокойтесь, я понял вас совершенна правильно».
– Что ж, хорошо, – просто сказал он. – Мы останемся.
Обед прошел весьма оживленно. Говорил главным образом Трумэн. Сталин ограничивался отдельными фразами. Отчаявшись расшевелить молчаливого, замкнутого Молотова, Бирнс спросил Сталина:
– Убеждены ли вы, что Гитлер действительно мертв?
Сталин пожал плечами:
– Все еще не исключено, что Гитлер бежал куда-нибудь, например, в Испанию или Аргентину. Фашизм живуч.
Однако Сталин, видимо, не был склонен превращать застолье в своего рода увертюру к Конференции. Разговор шел о погоде, о живописном виде на озеро Гребнец, который открывался с примыкавшей к столовой террасы, о национальных кушаньях в Америке, России и Грузии.
Трумэн задавал вопросы. Сталин вежливо отвечал. Ел мало. Слушая Трумэна, смотрел ему прямо в глаза. Вел себя за столом так, будто никуда не спешил и не был обременен делами.
Трумэну казалось, что он полностью овладел вниманием Сталина. Наблюдая за ним, президент постепенно пришел к выводу, что растерянность и даже испуг, которые он испытал, впервые увидев Сталина, были лишены оснований. Видимо, он просто переоценил Сталина, поддался слухам о нем и стал придавать самым обычным его словам некий особый смысл.
Но то, что Сталин время от времени пристально смотрел ему прямо в глаза, как бы оценивая его, все-таки продолжало смущать Трумэна.
«Почему он так смотрит?» – с тревогой и в то же время с раздражением думал Трумэн. В пристальном взгляде Сталина он хотел бы прочесть то или иное отношение к себе, но близорукость мешала ему сделать это. Он не мог определить даже, какого цвета глаза у советского лидера.
Неожиданно ему пришло в голову, что точно такими же оценивающими взглядами встречали и провожали его сотрудники Белого дома в тот памятный апрельский вечер.
Так же, как и они, Сталин конечно же сравнивал его
Трумэну страстно захотелось произвести на Сталина впечатление человека волевого, способного принимать самостоятельные решения. Наблюдая за своим гостем, за его спокойной, несколько усталой, однако добродушно-мягкой и подчеркнуто вежливой манерой держаться, Трумэн уверял себя, что произвести такое впечатление на Сталина ему удалось.
Сталин, задавший своп неожиданно резкий вопрос о Черчилле, был вовсе не похож на Сталина, сидевшего сейчас за обеденным столом. Этот Сталин вежливо слушал президента и отвечал ему любезными общими фразами.
Только однажды он проявил явно неподдельный интерес.
Подали мясо. Негр-официант разлил по бокалам красное вино.
– Очень хорошее вино, – сказал Сталин, сделав небольшой глоток. – Я как грузин знаю толк в винах. Какое это вино – французское или немецкое?
– Американское, – с гордостью ответил Бирнс. – Калифорнийское.
– Очень рад узнать, – улыбнулся Сталин, – что у американцев есть еще одно хорошее качество – умение производить такое отличное вино.
Трумэн сделал знак Бирнсу. Государственный секретарь на минуту отлучился. В тот же день в резиденцию Сталина был послан ящик калифорнийского вина.
Наконец Сталин посмотрел на часы. Все стали подниматься.
Сталин уже готов был откланяться, но Трумэн попросил его и Молотова выйти на балкон, чтобы американские фотокорреспонденты и кинооператоры могли запечатлеть эту встречу.
Сталин сразу согласился. На мгновение Трумэну показалось, что советский лидер выполнил бы сейчас любую его просьбу.
Балкон, куда хозяева пригласили гостей, выходил в небольшой сад. Среди деревьев толпились, мешая друг другу, американские кино– и фотожурналисты.
Сталин протянул руку Трумэну. Президент поспешно пожал ее.
Встреча советского и американского руководителей была запечатлена для истории.
Через несколько минут Сталин, Молотов и Павлов покинули виллу Трумэна.
– Ну?.. – спросил Трумэн, оставшись наедине с Бирнсом.
– Дядя Джо показал зубы, – с усмешкой ответил Бирнс, – но, в общем, вел себя вполне благопристойно.
В конце концов, это же он пригласил нас в Бабельсберг.
Хозяин должен быть учтивым.
– При чем тут учтивость? Этому человеку наплевать на все условности. Если он и стал вести себя, как вы выразились, благопристойно, то лишь потому, что получил отпор.
– Какой отпор?
– Он полагал, что одно упоминание о помощи на Дальнем Востоке заставит нас трепетать перед ним. Но этот номер не прошел.