Победить любой ценой
Шрифт:
– Атаман, мне твои люди не нужны, – произнес, выслушав Чарыкова, Яков Максимович. – Вот оружием бы помог, а?!
– Генка! – осушив пятый фужер, произнес Чарыков. – Как считаешь, дать этим гвардейцам оружие?
– Им можно, – кивнул уже порядком захмелевший Гена.
– Дам… Но не все.
– Все и не надо, – подвел итог Кентавр.
В итоге расщедрившийся атаман дал десантникам три пистолета Стечкина с боекомплектом, мобильный телефон, пару гранат и подержанную иномарку с трещинами по всему лобовому стеклу.
– Другой нету, гвардейцы, –
Генка тем временем загрузил в багажник две канистры с бензином. Затем приблизился к Чабану и полушепотом произнес:
– Меня возьмите с собой.
– Нет, Гена, – ответил Чабан, по-прежнему опираясь на палку. – Я хоть и не совсем твердо шагаю, но на боевую операцию иду только со своими проверенными людьми. Так что извини. Твой черед вместе с атаманом наступит.
– Где он наступит? – тихо произнес Гена. – Спиваемся мы все здесь, вот весь наш черед. Менты и чернота сюда не суются, но и мы носа отсюда не кажем.
– Ничего не могу сказать тебе, Гена. Лишь спасибо. Если бы не ты, нас бы твой дядька на осине повесил.
– Вот возьмите… – Генка протянул Чабану вдвое сложенный бумажный лист. – Здесь подробная схема аэроклуба и аэродрома. Я ж там кантовался некоторое время. Рисовал, правда, по памяти. И еще… – Генка замялся.
– Что еще, Гена? – поторопил его Яков Максимович.
– Я… знаю, где склад героина. И завод по переработке опия. Только вы меня в случае чего не…
– Говори, Гена. Знать буду только я.
Он вновь находился всего в полутора шагах от меня. И я снова видел лишь черную седеющую бороду, огромные непроницаемые очки и большой пористый нос.
– Никто не знает моего лица, – звучал хриплый горловой голос. – Я везде. Мне ничего не стоит завтра легализоваться и стать гражданином эрэфии. При этом контролировать бизнес, который так успешно наладил господин Стекольщик. Про Стекольщика сообщил Артем Ходжаев?
– Да, – кивнул я. Скрывать не имело смысла.
– Ты сам видишь, сколь подлы и продажны твои соотечественники. Тот же Ушков, Стекольщик. Когда-то присягал одному строю, потом сошелся со мной… Эти казаки, жаждущие долларов, водки и продажных девок. Через пару дней у меня не будет бороды, очков. Меня будут именовать… Ну, например, Федором Михайловичем Некрасовым, и те же казаки исправно будут мне служить.
– Если я правильно вас понял, Черный Генерал должен исчезнуть.
– Мне жаль расставаться с этим титулом, но… Вместе с Черным Генералом исчезнет еще несколько малосимпатичных для вас персонажей. Тот же Стекольщик.
– Я и мои товарищи – исполнители?
– Так уж сложилось, Валентин.
Он чисто, почти без акцента говорил по-русски. Но… Пожалуй, излишне правильно, с акцентированными ударениями, без коверкания слов. Он говорил по-русски грамотнее и лучше нас, самих русских,
– Не торопись отказываться, подполковник. Я раздолбал их всех. И Хашима, и Стекольщика с его казачьей шайкой. При этом не без вашей помощи, господа десантники!
Тут я еле сдержал себя, чтобы не вскрикнуть. Да, получалось все именно так! Голова моя пошла кругом. Я специалист по диверсионным и специальным тактическим акциям, но не стратег-аналитик.
– Мне нужно время подумать, – произнес я. – Посоветоваться…
– Советоваться ты ни с кем не будешь! – оборвал меня Абу Салих. – Если ты согласишься сегодня – это одно. Завтра – совсем другое.
– Что это значит?
– Настанет завтра – узнаешь. Поэтому лучше сегодня.
– Как должно будет все выглядеть? – уточнил я.
– Для широкой общественности вы ПРОВАЛИЛИ операцию. Бездарно спланированную управлением генерала Сладкова. Погибли люди… Но Эль-Абу Салих тоже мертв. С одной стороны, вас поругают, с другой – наградят. Награждать буду я и, поверь, не поскуплюсь.
– А в дальнейшем у нас с вами сложатся доверительные деловые отношения? – спросил я.
– Да, подполковник. Мне нужны такие люди, как вы. Хороший воин, при этом обладающий неплохим интеллектом… Мертв Горлач. Мертвы почти все мои бывшие соратники. Туда им и дорога. Они были продажны и… как это по-русски… Алчны! Лишь Филиппу Филипповичу я могу доверять. Мы с ним бок о бок еще с афганских времен. Впрочем, это тебе неинтересно. Начинается новая жизнь. Новый бизнес, новые компаньоны… Картель. Это очень большие деньги, а там, где деньги, появляется власть.
– Все-таки ответ я дам через пару часов… Завтра, – твердо произнес я.
– Как знаешь. Просто завтра у тебя будет куда меньше пространства для маневра.
На том мы и разошлись. Я потопал на свою территорию, в зал «наглядной агитации». Верить этому мерзавцу нельзя, но что нам остается делать?! Вчерашний враг становится союзником? В любом случае нужно выиграть время, обмозговать. Похоже, Стекольщика Черный Генерал и в самом деле списал. Как он назвал нашу страну? Эрэфия! Так может говорить только инородец, точнее, оккупант. Да, да – двести раз прав был полковник Вячеслав Иванович Булышев. Мы действуем в тылу врага. На оккупированной территории. Будем надеяться, временно оккупированной.
Рассказывать своим я ничего не стал. Рядом сидел Виталий Андреевич Ушков, он же Стекольщик. По-прежнему спокойный и уверенный в себе, точно его пленниками были мы. Малышев, обнаружив в одной из стен заметную щель, приставил к ней прибор ночного видения и, как оказалось, мог созерцать главные ворота и вход в ассоциацию.
– Подъехала иномарка, – сообщил Женька. – Вышли двое амбалов и баба. Идут ко входу… Тьфу ты, баба эта – крыса Ланковская!
– Журналистка из московской газеты? – уточнила Рита.